Креститель - Александр Прозоров Страница 33

Рука девушки, словно невзначай, легла ему на бедро.

— Есть один способ, — улыбнувшись, тихо ответил он.

— Рада! — громко распорядилась Пребрана. — Ну-ка, сходи в лес, мелкого хвороста собери охапку, дабы утром огонь быстрее занялся. И ты Базан, тоже ей подмогни. И присмотри, чужих бы кого не появилось.

— Слушаю, слушаю, боярыня, — нестройно ответили слуги и отправились в чащу.

— Боюсь я, — тихо сказала девушка, — как бы порчу на постель мою никто не навел. Не глянешь, ведун?

Молодой человек с сомнением посмотрел в сторону палатки. Останешься вот так наедине с девушкой, а потом разговоров не оберешься: было — не было, твой ребенок — не твой. И вообще, как честный человек…

— Отчего не глянуть? — Олег поднялся, расстегивая ремень, нырнул под полог и не столько во исполнение женской воли, сколько по привычке провел над толстой войлочной подстилкой левой рукой. — Вроде, чисто.

— А ты внимательно смотрел, ведун? — улеглась рядом Пребрана.

Она сладко потянулась, отчего короткая курточка отползла наверх, обнажая атласную полоску возле шаровар. Олег, не удержавшись от соблазна, скользнул ладонью по гладкой материи, и как-то сами собой пальцы ушли ниже, под завязки штанов. Девушка закрыла глаза, легко перебирая ему волосы, и ведун потихоньку повлек скользкую материю наверх, пока не ощутил обнаженное тело. Пребрана тихо охнула, словно он коснулся не просто кожи немного ниже талии, а чего-то куда более интимного. Середин сдвинул руку немного ниже…

— Ведун! Ведун, ты где?!

— Ква! — сел Олег, а девушка торопливо расправила сбившуюся в складки ткань.

Середин, подхватив пояс с оружием, выкатился наружу, рывком встал:

— Кого потерял, боярин?

— Ну, ты колдун! — вздрогнул богатырь. — Не было ж тебя здесь!

— Вот же он я.

— Смеркается, ведун. Мыслю я, стражу назначить надо. Ты пока ложись, а я холопа дождусь, первым его оставлю, да и сам рядом лягу. Ты полуночную, самую колдовскую, стражу нести станешь, а я — утреннюю. Под утро сонных завсегда легче брать. И видно всё, и ворог еще глаза не продрал. Я это к тому, что супротив простых татей я управлюсь. А ты, будь ласков, во мраке покарауль. Люди в такой час не приходят…

— Не беспокойся, — кивнул Олег. — Посторожу.

— Ну, так ложись, отдыхай. Я пока присмотрю.

Середин оглянулся на палатку, вздохнул: Радул не холоп, его так просто в лес погулять не пошлешь. К сожалению… Не то чтобы ему так нравилась эта костлявая девица-переросток, но Олег уже и забыл, когда последний раз слышал горячие женские стоны и ощущал на лице прерывистое дыхание, когда чувствовал биение взбунтовавшейся плоти…

— Еще немного, и мне начнут нравиться козы… — пробормотал ведун и решительно повернул к сумке за шкурой.

Рада, кстати, сейчас там, в лесу. А с девками подневольными в этом мире все проще…

— Рада, да где ты там! — послышался из палатки раздраженный крик. — Где одеяла все? Рада, где ты бродишь?! Сюда иди, холодно!

Служанка тут же прибежала из леса, свалила хворост неподалеку от огня, подхватила один из тюков и юркнула в палатку, даже не оглянувшись на своего «спасителя». Раскинув шкуру, Олег разделся, разогнался по песчаной косе и, к ужасу богатыря, с головой ушел под воду, скользя вдоль самого дна. Увы, в этот тяжелый час ему навстречу не попалось не только русалки, но даже болотницы. Прямо святое место — хоть идолов врывай.

Отдав реке часть своего жара, ведун выбрался на берег. Не одеваясь, закатался в шкуру и закрыл глаза. Он уже понял, что в эту ночь к нему не придет никто — ни берегини, ни женщины, ни даже колдуны, которым можно под настроение башку лысую отрубить. В общем, всё будет хорошо.

Предрассветный туман, пропитавший пологи, вьюки, одежду, постели, заставил путников подняться еще до рассвета. Разводить огонь никто даже не пытался — собрав лагерь и заседлав коней, люди тронулись дальше. К первым лучам солнца они выбрались на дорогу, а незадолго до полудня вышли к крупному стольному городу, раскинувшемуся не меньше, чем на версту по обе стороны от тракта. Центральная крепость стояла, скорее, не на холме, а поднимала рубленые стены над рукотворным земляным валом — за ними не выглядывали островерхие крыши теремов над княжескими и боярскими хоромами, башни детинца, как обычно бывает, когда крепость возводится на взгорке.

Впрочем, сам город начинался далеко за пределами крепости. Миновав ворота частокола со скучающей у костра поместной стражей, путники долго ехали мимо изгородей в три-четыре жерди, за которыми тянулись грядки с огурцами, капустой и неизменной на Руси репой. Классические избы-пятистенки стояли без фундаментов, просто на дубовых колодах, возле холодных овинов бродили куры, поросята вспахивали розовыми пятачками утоптанную землю. Больше всего это напоминало бы садоводство брежневских времен — если бы не обилие скота и не стоящие в стороне от жилья мастерские. В некоторых из них обнаженные по пояс, потные мастера стучали молотами по наковальням; в других вываривали шкуры, чеканили медь, лепили глину, строгали дерево, отбивали войлок — полуденная жара заставила ремесленников распахнуть двери, а то и вовсе перебраться с работой под навес.

— Надеюсь, тут и харчевни какие-нибудь имеются, — вслух заметил Олег. — Где это мы, боярин?

— Рша, — кратко ответил Радул, погоняя коня.

— Рша? — Середин удивленно почесал в затылке, пытаясь соотнести название с известными ему городами, пока не сообразил: — Елки, это же Орша!

Та самая знаменитая Орша, под которой цивилизованный мир впервые познакомился с установками залпового огня.

Он огляделся еще раз, удивленно покачал головой: странная штука — история. Города, которые поражали своими размерами мир, с течением веков становятся мелкими весями, а деревни — столицами. А некоторые селения не меняются на протяжении тысячелетий. Скорее всего, в двадцатом веке «стратегический железнодорожный узел Орша» размерами не сильно превышал Ршу нынешнюю.

Под стенами крепости шумел обширный торг — но на ближнем пересечении дорог богатырь повернул направо и Рысью промчался по узенькой улочке между плотными частоколами выше всадников высотой. Где-то через минуту улица пошла вниз, и перед путниками открылась широкая водная гладь, покрытая белыми бурунами пены. Боярин спешился неподалеку от берега, перелез через толстые, густо смазанные салом и жиром, дубовые рельсы, вошел в воду, зачерпнул полные горсти, омыл лицо, зачерпнул снова, напился и только после этого оглянулся на спутников:

— Днепр! Вот он, дошли.

Воспитанный совсем в другом времени, Олег пить сырую воду из реки не рисковал, а потому и с седла слезать не стал, свысока оглядывая одну из великих русских рек. Ниже по течению она словно кипела, вздымаясь стоящими на одном месте волнами, раскидывая пену, брызги, злобно ревя и выставляя наружу то тут, то там каменные клыки. Выше — неторопливо двигались спокойные воды, покачивались у причалов могучие новгородские ладьи с гордо поднятыми резными носами, каждая из которых могла взять по двести телег груза и, сверх того, по сотне воинов судовой рати.