Ученица огненного мага - Алиса Жданова Страница 33

— Ну что ты, всегда мечтал показать кому-нибудь город, — он внезапно улыбнулся и сразу стал выглядеть гораздо дружелюбнее, — пойдем?

— Д..да, — запинаясь, ответила я и вслед за драконом пошла по деревянным мостикам, пересекающим наш пруд. Ну почему мастеру Рэну прислали этот свиток? Сейчас я могла бы гулять с ним…

Утешив себя тем, что, может быть, я хотя бы заполучу драконью чешуйку, я вслед за драконом вышла в ворота и пошла рядом с ним по улице. Хесо не утруждал себя ношением зонта, и сейчас солнце светило ему прямо в лицо, что, видимо, никак не сказывалось на его коже, потому что она оставалось такой же безупречно-белой. Вот повезло…

— Хочешь узнать о чем-то конкретном? — спросил он, и я тут же перевела взгляд на дома, мимо которых мы проходили.

— Ну… ээ… может, расскажешь мне про то, что не следует делать, чтобы не найти проблемы на свою голову?

— Не ездить во дворец под иллюзией? — невинно предложил Хесо, и я пораженно остановилась:

— Ты уже знаешь?

— Боюсь, не только я, — покачал головой дракон и свернул в проулок, — гости, которые были вчера на приеме, наверное, не смогли удержать язык за зубами, и эта история прогремела на всю столицу. Кстати, ты не знаешь, почему все знатные девушки сегодня с утра вызывали своих портных и требуют пошить им платья, усыпанные цветами сакуры?

— Сакуры? Вишни? — догадалась я и в ужасе схватилась за голову, — При чем тут мое платье? Неужели и его тоже обсуждают?

— Говорят, если надеть такое платье, можно привлечь внимание императора, — безмятежно отозвался дракон и, повернув куда-то между двух домов, вдруг вывел меня к воротам парка, — Пойдем внутрь, через стену этого парка видны крыши дворца. Начнем рассказ о Хэйанской империи с ее непосредственной верхушки.

— Да я теперь боюсь даже близко подходить ко дворцу, — я передернулась от неприятных воспоминаний, но, тем не менее, догнала дракона, терпеливо ждущего меня у входа в парк. — Хесо, скажи мне честно, только не преуменьшай, — я глубоко вздохнула, — какие могут быть последствия того, что вчера произошло на приеме?

— Правда может тебе не понравится, — сейчас мы шагали по дорожке вдоль озера, обсаженного плакучими ивами, свесившими свои ветви до самой воды, но мне было не до рассматривания захватывающих видов.

— И все-таки, — настойчиво отозвалась я. Мастер Рэн не скажет мне правды, чтобы я не переживала, а больше мне было некого спросить. Не у Мори же…

— Рэн оскорбил императора, приведя на пир гостя под иллюзией, — медленно отозвался дракон, — Если честно, я удивлен, что вас вообще выпустили из дворца.

— Ну, наверное, ваш император — совсем не такой, каким его считают, — стиснув ткань юбки, слабым голосом отозвалась я, — наверное, он, как справедливый и добрый правитель, не сажает в тюрьму за такую мелочь.

Дракон бросил на меня внимательный взгляд и покачал головой.

— Если думать, что все вокруг «справедливые и добрые», можно однажды найти себя даже в менее приятном месте, чем тюрьма. Лучше воспринимать мир без иллюзий.

Я вспомнила, как батюшка всегда говорил мне видеть в людях только хорошее и верить в лучшие стороны их натуры, и, в свою очередь покачав головой, недоверчиво рассмеялась:

— Хесо, нужно думать о других лучше, и тогда они оправдают наши ожидания. Император же не наказал нас, а отпустил.

— Скорее, он отпустил вас, потому что ты ему понравилась. На твоем месте я бы опасался, что он может захотеть пополнить свой дворцовый цветник заморским цветочком, — не согласился со мной дракон.

— Я? — эта мысль была такой абсурдной, что мне стало даже смешно, — Да он мне в дедушки годится! Да и вообще, у него в женах настоящая красавица, а во дворце еще сто других цветочков, то есть жен, зачем ему еще одна? Да я даже спеть и сыграть на музыкальном инструменте не смогла!

— Тысяча, — невозмутимо поправил меня дракон. — У императора тысяча жен. Ну, почти, точно уже никто не считает.

— Ничего себе, — неверяще прошептала я. Где они там помещаются? Или у них общежитие гаремного типа, по три гурии на комнату? — Вот видишь, целая тысяча жен, тысяча первая точно не нужна, — уверившись в своей правоте, я довольно улыбнулась. — Он же выпустил меня из дворца?

— Да, это странно, — признался дракон, — говоришь, ты не пела и не играла на музыкальных инструментах?

— Нет, — я помотала головой и, подойдя к воде, опустила туда руку. Холодная. — Пианино у них не было, а пою я просто ужасно.

— Тогда нужно было спеть, — отозвался дракон, и я согласно вздохнула. Да уж, нужно было спеть песенку, чтобы отбить у императора желание поселить в своем саду певчую птичку с таким мерзким голосом.

Тут, однако, я вспомнила брошенное напоследок: «…два месяца», и похолодела. Что будет через два месяца? Через два месяца нас казнят? За два месяца мне нужно научиться петь, а потом самостоятельно явиться во дворец, чтобы записаться в гарем? Или как тут у них туда попадают…

Дракон, заметив перемены в моем лице, посерьезнел, и я, делано улыбнувшись, переменила тему, спросив про те самые фигурки животных на дворцовых крышах, которые вчера запомнила, и Хесо, развернувшись, повел меня к окраине парка, откуда были видны эти крыши, на ходу рассказывая и про фигурки, и про статуи животных у входа в дома — оказалось, все это используется для защиты от зла. Я слушала его, чуть ли не открыв рот — настолько он оказался хорошим рассказчиком.

Мимо прошли две девушки, беззвучно хихикая и не спуская с Хесо восхищенных взглядов, и я только сейчас поняла, что мир вокруг нас скрыт радужной пленкой заклинания тишины — наверное, обсуждать императора в публичном месте было не самой хорошей затеей, и я выдохнула, поняв, что все это время нас точно никто не мог подслушать. Хесо, наверное, тоже вспомнил, что заклинание все еще действует, и взмахнул рукой, развеивая его — и тут же на меня обрушились звуки чужой речи, пение птиц, шум ветра и протяжные крики: «Лапша! Покупайте лапшу!», доносящиеся из-за стены. Внезапно почувствовав, что я ужасно проголодалась, я умоляюще взглянула на дракона:

— Хесо, давай найдем ворота на улицу и пообедаем? Уже, наверное, часа три?

— Всего двенадцать, — безжалостно сообщил дракон но, тем не менее, повернул к выходу, — пойдем!