Собака тоже человек! - Сергей Платов Страница 33

— Их могли позвать. Но дано это сделать только очень сильному черному колдуну, а у вас в городе я знаю всего одного колдуна (присутствующие, естественно, не в счет).

— У нас в городе есть колдун?

— Уточняю — черный колдун.

— А есть разница?

— Конечно. Вот лично я — колдун белый (эх, слышал бы меня Серогор!), так от меня людям не будет никакого вреда. — Тут я вспомнил свои похождения и скромно добавил: — Ну почти никакого.

— А от черного?

— С ним сложнее, черный колдун о людях вообще не думает и рассматривает их как средства достижения цели.

— А какие у него могут быть цели? — отхлебнув чайку, спросила рыжая зануда.

— В данный момент это не важно, а важно то, что он хочет тебя убить.

— Убить? Меня?! Но почему? Я же ничего плохого не делала! — В голосе Селистены начали проскакивать истерические нотки.

— Спокойно, спокойно. Пока с тобой я, тебе нечего бояться.

Готовые расплакаться глазки смотрели на меня с такой надеждой, что я невольно отвел взгляд. И кто меня за язык тянул! Я просто хотел успокоить девочку. Кто же знал, что она на меня так смотреть начнет. У нее папа есть, слуги, стража — небось справятся. Антип сейчас встревожен не на шутку и готов ко всяким неожиданностям. Я краем уха слышал, что он своим молодцам серебряные кинжалы в оружейной лавке заказал.

— Даромир, ты же не бросишь меня, правда?

Голос дрожал, а по конопатой щеке катилась огромная слеза. Эх, что я делаю?!

— Не брошу, успокойся.

Ох, девочка, я и за себя отвечать не могу, как я смогу отвечать еще и за тебя?

— И пока мне будет угрожать опасность, ты не уйдешь?

Вторая слеза заскользила по щеке. Ну что она со мной делает?! Я же не терплю женских слез.

— Да, пока тебе будет грозить опасность — я не уйду.

— Вот и отлично, ловлю на слове!

От трагического тона и дрожащего голоса не осталось и следа. На меня смотрел рыжий чертенок, а в зеленых глазах плясали лукавые огоньки.

— Спасибо тебе, Даромирушка, я знала, что смогу на тебя положиться, — сказала эта хитрюга и чмокнула меня в нос.

Вы представляете, какое тонкое коварство и какое изощренное вероломство! Разве так можно? Я набрал в рот побольше воздуха, чтобы разом выдать ей все, что я о ней думаю, но резко распахнувшаяся дверь ознаменовала приход Антипа.

— Доченька, милая, ты уже позавтракала?

Милая?! Да она меня запутала и обманула!

— Да, папочка, мы уже почти готовы, — ангельским голосом пропела Селистена.

Антип пробежался недовольным взглядом по моим мискам, стоящим на столе, но ничего на это не сказал.

— Собирайтесь, тебя князь к себе зовет, и Шарика с собой бери, на него князь лично взглянуть хочет.

Я состроил умиленную морду, а Антип продолжил:

— Я все утро у князя провел, все думали, откуда в нашем городе такие твари взялись и почему именно к нам в дом залезли. И пришли к выводу, что они здесь оказались случайно, так что бояться тебе нечего. Но на всякий случай я принял дополнительные меры безопасности.

Ага, не такой уж Антип дурак, чтобы не знать, что случайным ничего не бывает. Дочку просто успокаивает. Вон как глаза бегают, да и мешки под глазами говорят о том, что ни на секунду не прилег. Небось дознание провел по всей форме и меры принял. Да только не ведает боярин, откуда удар следующий последует, а защитить дочку со всех сторон он просто не в силах. Наверное, все-таки придется тут немного погостить, подсобить маленько.

— Да и Шарик доказал, что не зря он возле тебя прохлаждается — настоящий пес! — уже более спокойным голосом заметил Антип. — Уж он-то с тобой вообще день и ночь будет. Да, чуть не забыл, твою просьбу я выполнил.

Боярин показал широкий ошейник из отличной кожи, покрытый двойным рядом острых шипов, причем, судя по характерному блеску, серебряных. А в центре ошейника сиял во всей своей красе перстень великого Сивила, закрепленный красивой серебряной застежкой.

Вот это да! Это сколько же он заплатил, чтобы такую красоту за одно утро сделали? Ну что ж, по поступку и награда: Антип торжественно надел мне ошейник, словно орден.

Я выпятил грудь и замер, будто памятник. Не скрою, мне было очень приятно. Отец с дочкой стояли напротив и смотрели на меня с неподдельным уважением. Ну все, ребята, я ваш от кончика носа до кончика хвоста.

Лукавый зеленый глаз подмигнул мне, и я опять расплылся в улыбке.

— Все-таки я до сих пор не понял, зачем надо было… — Но Антип не успел задать вопрос, прерванный дочкой.

— Папочка, любимый, спасибо тебе огромное. Ты только посмотри, как красиво!

Антип сдался (а что, собственно, ему оставалось?) и уже примирительно заметил:

— Ладно, церемонию награждения объявляю закрытой, пора к князю. Доченька, через пять минут я жду тебя у ворот.

— Хорошо, папочка, — смиренно взмахнула ресницами Селистена и обезоруживающе улыбнулась уходящему отцу.

Как только за Антипом закрылась дверь, та же чистая, абсолютно безгрешная улыбка обратилась в мою сторону.

— Ну что, мир?

— Перемирие.

— Договорились. Значит, пока ты остаешься, а дальше видно будет.

— Да, ем, сколько хочу, и сплю на кровати рядом с тобой.

— Хам!

— Зануда.

Все, главные вопросы были решены, и можно было перейти к приятным мелочам.

— Ну как тебе ошейник, угодила? — Зеленые глаза Селистены продолжали сиять хитрым огнем.

Я важно прошелся по трапезной и остановился у небольшого зеркала, висящего в углу. Оно было, конечно, не такое шикарное, как в комнате боярышни, но и его хватало, чтобы понять, как мне идет этот подарок.

Это только женщины могут проводить перед зеркалом по несколько часов, примеряя и рассматривая обновки. Мне было достаточно минуты, ведь Антип велел поторопиться, а я привык прислушиваться к мнению старших. Да, хорош! Я и так-то был красавец, а уж с таким ошейником стал вообще неотразим.

Но красота вообще-то здесь не главное. Важно то, что теперь перстень Сивила будет всегда со мной. Причем не за щекой, не в желудке, а в значительно более удобном месте. Когда стану человеком (ведь когда-то это произойдет), великий артефакт останется со мной. Молодец Селистена, а то я немного опасался, что она мне заветную вещичку не отдаст. Конечно, зачем собаке перстень? Могла и заиграть понравившуюся игрушку.

— Теперь перстень твоей матушки всегда будет с тобой. — Селистена подошла ко мне и погладила по голове. — Ты ее часто вспоминаешь?

Знаете, мне вдруг неожиданно стало очень стыдно. Ну да, я соврал. И вранье для меня было довольно привычным делом, но стыдно из-за него мне стало впервые. Все, больше не буду врать. Стоп, это я погорячился, в таком случае я просто вымру, как саблезубые тигры. Не буду врать без крайней необходимости. Вот это подходит, а степень необходимости я определю сам. Надо быстренько переменить тему, а то испорчу себе настроение на целый день.