Кто боится смерти - Ннеди Окорафор Страница 33

В тот день я вернулась домой. Солнце только взбиралось на небо, воздух и песок теплели. При виде меня мама выкрикнула мое имя. Она сидела на крыльце и ждала. Под глазами у нее были мешки, а длинные косы давно пора было переплести. Я впервые услышала от мамы что-то громче шепота. И при этом звуке мои ноги подкосились.

– Мама! – закричала я в ответ с дороги.

Соседи занимались своими делами. Никто понятия не имел, что мы с мамой пережили. На нас лишь посмотрели со слабым любопытством. Скорее всего, в тот вечер все обсуждали мамин голос. Нам обеим было все равно, что они думают.

Неделю Аро не требовал моего присутствия. И всю неделю мне снились кошмары. Раз за разом, ночь за ночью меня забивали камнями. Меня преследовала чья-то чужая кончина. Днем меня мучила жуткая головная боль. Бинта, Дити и Луйю, которые пришли навестить меня через три дня после инициации, нашли меня в спальне. Я была в ужасном состоянии, пряталась под одеялами и плакала.

– Что с тобой? – спросила Луйю.

Я отбросила одеяло с головы, поразившись, что услышала ее голос. И увидела, как Дити поворачивается и уходит.

– Ты как? Это из-за отца? – спросила Бинта, садясь на кровать рядом со мной.

Я вытерла сопли. Я плохо соображала и поэтому подумала про кровного отца, а не про Папу. Да, все из-за него. По лицу снова потекли слезы. Я не видела подруг несколько дней. Два дня перед инициацией я не ходила в школу и не сказала им ни слова. Дити вернулась и протянула мне полотенце, смоченное теплой водой.

– Твоя мама попросила нас прийти, – сказала Луйю.

Дити раздвинула занавески и открыла окно. Комнату залил солнечный свет и свежий воздух. Я вытерла лицо и высморкалась в полотенце. Затем легла на спину, злясь на то, что мама позвала их сюда. Как мне объяснять им, что со мной? Я вновь отрастила клитор и избавилась от алмаза во рту. А поясная цепочка, наверное, позеленела.

Некоторое время они просто молча сидели, а я шмыгала носом. Не будь их, я дала бы соплям стекать по лицу и капать на постель. Какая разница? Я совсем упала духом и потянулась за простыней, чтоб накрыться ей с головой. Буду их игнорировать. Рано или поздно они уйдут.

– Оньесонву, просто расскажи нам, – мягко сказала Луйю. – Мы будем слушать.

– Мы тебе поможем, – сказала Бинта. – Помнишь, женщины помогли мне во время обряда одиннадцатого года? Если бы они мне тогда не помогли, я его убила бы.

– Бинта! – воскликнула Дити.

– Правда? – спросила Луйю.

Я слушала Бинту очень внимательно.

– Да. Я собиралась его отравить… на следующий день. Он почти каждый вечер напивается. И одновременно курит трубку. Он бы не почувствовал вкуса.

Я снова вытерла лицо.

– Моя мама однажды сказала, что страх – как человек, который, обжегшись однажды, потом боится светлячка, – сказала я туманно.

И рассказала им все, кроме подробностей инициации. Со дня моего зачатия до дня, когда я забралась в постель и не захотела ее покидать. Их лица застыли, когда я говорила об изнасиловании мамы. Я с некоторым удовольствием заставила их выслушать все подробности. Когда я закончила, они сидели так тихо, что я услышала мягкие шаги за дверью. Которые удалялись по коридору. Весь мой рассказ слушала мама.

– Поверить не могу, что ты все это время все от нас скрывала, – сказала наконец Луйю.

– Ты правда умеешь превращаться в птицу? – спросила Дити.

– Пошли, – сказала Бинта, потянув меня за руку. – Выведем тебя на улицу.

Луйю кивнула и взяла меня за другую руку. Я попыталась вырваться.

– Зачем?

– Тебе надо на солнце, – сказала Бинта.

– Я… Я не одета, – сказала я, выдернув руки.

Снова подступили слезы. Снаружи была жизнь, но и смерть тоже была. Теперь я боялась и того, и того. Девчонки вытащили меня из кровати, размотали мою ночную рапу и натянули через голову зеленое платье. Мы пошли на улицу и сели на крыльце. Солнце грело лицо. Его не застила красная дымка, по земле не ползла нездоровая рыхлая плесень, в воздухе не висел дым, нигде не маячила смерть. Посидев немного, я тихо сказала: