Песнь огня - Розария Мунда Страница 32

А теперь каллиполийцы используют его, чтобы описать Фрейду Бассилеон, нашу принцессу-захватчицу. Схватив кусок мыла, я впилась в него грязными ногтями.

– Папа поймал одну из ее буханок, – добавила Верра. – У принцессы был огромный мешок с хлебом, привязанный к ее голиафану. Это было божественно, Эбби, ты должна была это увидеть. По сравнению с голиафаном наш маленький флот – словно как ласточки перед ястребом.

– А потом все просто так проголосовали за возвращение повелителей драконов?

– Ну, – сказала Верра, – это лучше, чем Атрей и его стерва-командующая. Слишком мало и слишком поздно, так говорит папа.

Мои затекшие пальцы замерли над раковиной. Я заслужила прозвище стерва-командующая на улицах Каллиполиса, поддерживая политику нормирования Атрея. И почему-то, хотя я и слышала раньше, как бунтующие толпы кричали мне эти слова, случайное упоминание этого прозвища милой девушкой, работавшей со мной, было подобно удару под дых.

Я с яростью оттирала мыло с огрубевшей кожи. Неужели им понравилось бы выстаивать часами на многолюдных площадях, пытаясь накормить тех же людей, которые проклинают все, что вы делаете? У нас не было чужеземной принцессы с огромным мешком хлеба, удивительного, богоподобного создания, раздающего хлеб голодным. У нас были скудные запасы продовольствия, потому что питианцы уничтожили наш торговый флот и ввергли нас в голод. Но мы не продали Каллиполис, не стали вассалами, лишь бы решить эту проблему.

Но для большинства каллиполийцев важно то, что раньше они голодали, теперь же – нет.

Тут, к моему удивлению, заговорила старшая сестра Верры, Вики. Ее голос звучал мягко, но строго:

– Папа не все знает.

Позже той же ночью, лежа в постели и глядя в потолок, я почувствовала это: Аэла снова в пределах моей досягаемости, прислушивалась к драконам в туннелях, чуя их страх, а затем раздалось шипение и вопль.

Вопль осиротевшего дракона.

Одного из наших.

Так я узнала, что Иксион убил первого Стражника.

ЛИ

За ранним утренним визитом Фрейды в мои покои последовала прогулка по садам Доры, поездка в карете к подножию Крепости и неожиданное предложение. Она задала вопрос почти рассеянно, выйдя из кареты, опершись на мою руку. Я чувствовал себя все еще немного раскисшим после того, что случилось с Брайсом и Роком, и едва не расхохотался ей в лицо.

Она заговорила о замужестве. Но не с Иксионом. Я не знал, чувствовать себя польщенным или встревожиться.

– Я полагал, что вы не собираетесь ни за кого выходить замуж.

Фрейда, похоже, удивилась моей откровенности не меньше, чем я ее.

– Почему бы и нет? Я бы предпочла не быть тираном, но я намерена остаться в Каллиполисе. Я ищу мужа, чьи родословная и положение в стране обеспечили бы легитимность моего правления.

– И это не Иксион?

Мы стояли у подножия винтовой лестницы, ведущей в ее драконье гнездо, готовясь подняться наверх. Фрейда достала ведро с мыльной водой и мешок с припасами, затем сняла с себя роскошное платье. Под ним оказались рабочая юбка и сапоги для верховой езды.

– Иксион – садист. Я не хочу выходить замуж за садиста.

Она подняла ведро с мыльной водой и полезла наверх, оставив меня безмолвно стоять у подножия лестницы с мешком припасов, лежавшим у ног. Думая о том, чтобы найти мне достойную пару, отец наверняка и представить не мог, что все случится именно так: я карабкался на вершину Крепости с вражеской принцессой Бассилеи, обсуждая наш брак в разгар контрреволюционной Реставрации.

Если честно, я бы тоже не хотел жениться на садистке.

Но было множество причин, по которым я не мог подумать над ее предложением, напомнил я себе и, подняв мешок, поспешил за ней вверх по лестнице. Самая очевидная из них – обет, который я дал в девять лет, отрекаясь от семьи и детей, чтобы стать Стражником, однако это была не первая моя мысль. Моя первая мысль – об Энни.

Догнав Фрейду, я попытался забрать у нее ведро.

– Я вроде как…

Фрейда не отпускала ведро.

– Влюблены в кого-то другого?

Я был слишком ошеломлен, чтобы ответить, и она потянулась к мешку у меня на плече, сунув мне взамен ведро. Оно оказалось на удивление тяжелым.

– Не обманывайте себя. – Она развернулась, чтобы подниматься дальше бодрым шагом. – Мне не нужна романтика. Вы можете продолжать развлекаться со своей крестьянской возлюбленной. У меня будут свои дела.

Чтобы не отстать, мне пришлось бежать за ней по лестнице, мыльная вода выплескивалась мне на руку.

– Моя крестьянская возлюбленная командует каллиполийским воздушным флотом.

– Ну, в данный момент ее здесь нет, и потому она ничем не командует.

Фрейде не нужно было добавлять, что большая часть каллиполийского воздушного флота была арестована.

Я считал, что принцесса вела спокойный образ жизни и ей была чужда чрезмерная физическая активность, однако она с поразительной легкостью взлетала вверх по ступеням. Я был единственным, кто окончательно выдохся к тому времени, как мы поднялись наверх. На вершине карстовой колонны, вальяжно раскинувшись на Небесной площади, восседал дракон длиной с Внутренний дворец, огромные крылья были сложены, как кожаный свадебный шатер. Голиафан медленно приподнял одно веко, чтобы взглянуть на нас, его глаз был размером с мою голову.

– В присутствии Великого Дракона принято кланяться.

Меня не нужно было уговаривать. Размер дракона внушал благоговение.

После того как я опустился на колени, Фрейда похлопала меня по плечу, и я поднялся на ноги. По ее знаку я приблизился к дракону с тем же радостным предвкушением, которое я видел на лицах детей, отважившихся погладить Пэллора. Дрожащей ладонью я коснулся чешуи огромной морды дракона. Я мог бы забраться к нему в ноздрю.

– Как его зовут?

– Ее имя, – с едва заметной улыбкой поправила меня Фрейда, – Обизут. Вы поможете мне вычистить ее? Я люблю сама за ней ухаживать.

Уход за Великим Драконом занял два часа. Каждую ее чешуйку нужно было мыть по отдельности, как большие тарелки, между ними зияли широкие щели, в которые можно было просунуть палец, чтобы выковырять грязь. За эти два часа, когда руки Фрейды потемнели от грязи, а ее длинные волосы растрепались, выбившись из косы, я начал замечать, или мне только так казалось, ее истинное лицо. Она что-то бормотала своему дракону по-бассилеански, и Обизут радостно урчала ей в ответ, и от этого звука каменные плиты вибрировали под ногами. Наконец Фрейда с перепачканным в грязи лицом согнулась от боли в спине и, взглянув на меня, сообщила, что я понравился Великому Дракону.

– В следующий раз я мог бы познакомить вас с Пэллором.

Фрейда улыбнулась так, словно видела меня насквозь: