Дикари Ойкумены. Книга III. Вожак - Генри Лайон Олди Страница 31

– Ну?

Тумидус задал вопрос из уважения к Папе. Он и так знал, почему.

– Мы, антисы – сила. Больно узнать, что ты – не вполне сила. Что сила бывает разной. Умники называют это: крах мировоззрения. Я скажу проще: пуп надорвался.

– Мне уехать? – Тумидус встал.

Карлик долго молчал. Из-под лавочки высунулась лохматая голова, зевнула, демонстрируя зубастую пасть. Опустив руку, Папа погладил собаку. Влажный язык с благодарностью тронул Папину ладонь, и животное вернулось к блаженному сну.

– Я тебя обожаю, – сказал карлик. – Тебя и твой коллант. Вы и под шелухой похожи на людей, а я не могу ненавидеть людей. Лишен, знаешь ли, такого ослепительного счастья. У меня даже с астланами не срастается. Только с солнцем: мания величия в острой форме. Я, который под шелухой – паук. Я – паук, солнце Астлантиды – сердце. Ненавидеть сердце – это можно. Это мне позволено. Тихо сгорать от ненависти, сидя на лавке под забором… Ты в курсе, что я боюсь выходить в большое тело?

Лишь сейчас военный трибун Тумидус понял, что по ту сторону забора царит мёртвая тишина. Смолк гвалт жён, галдёж детей. Прислушавшись, он уловил слабое шарканье: так ходят в комнате смертельно больного, стараясь не нарушить хрупкий покой. Калитка открылась, наружу выглянула старшая жена Папы Лусэро. Увидев трибуна, она мелкими шажками приблизилась к лавочке.

– Ой, беда, – без выражения сказала женщина. – Ой, бвана, беда…

– Иди в дом, – велел ей карлик.

– Ой, бвана… Папа ушёл, нет с нами Папы…

– Иди в дом, дура.

– Нету, который месяц нету совсем…

Цвет лица Папы стал пепельным. Это из-за меня, понял Тумидус. Наверняка он слышит плач жены не в первый раз. Но впервые – при мне. Сожалея, что стал лишним в скользкой ситуации, немым свидетелем семейной сцены, Тумидус наблюдал, как карлик тянется рукой под лавочку – и вместо того, чтобы ещё раз погладить собаку, вытаскивает наружу белую трость. Ставит перед собой, кладёт руки на набалдашник, выточенный в виде атакующего паука; опускает щетинистый подбородок на тыльную сторону ладони…

Десантура, трибун проморгал главное. Он сообразил, что происходит, когда трость уже рассекла воздух. Жена завизжала: удар пришелся ей в филейную часть тела. Визг взлетел в зенит, рухнул, сменился истошным воем. Крашеный бамбук охаживал несчастную, демонстрируя отличное знание анатомии.

– Сяду! – орал Папа. – Сяду за хулиганство!

Трость свистела, плясала бледной молнией.

– За побои средней степени! За тяжкий вред, причиненный здоровью!

– Ой, бвана!.. ой, спаситель наш…

– За неизгладимое обезображивание лица!

– Ой, бвана!.. ой, радость…

– Сяду! Но тебя, говна кусок…

– Сестры! – женщина бегом кинулась во двор. – Ой, счастье!

И поверх забора разнеслось ликующее:

– Папа вернулся!

* * *

− …Внимание! Десять минут до начала фазы ноль! Повторяю: десять минут до начала фазы ноль. Отсчёт пошёл.

– Есть десять минут до начала фазы ноль.

Как бы ни крыл военный трибун Красс тупоголовых политиков и штаб ВКС Лиги, даже он вынужден был признать: планетарную операцию лигачи спланировали с чёткостью метронома и скрупулёзностью педантов в третьем поколении. Конечно, когда дойдёт до дела, не обойдётся без сюрпризов. Астлантида на них горазда – в этом Красс успел убедиться на собственном опыте. Но в теории план заслуживал одобрения.

Фаза ноль – запуск в атмосферу Острова Цапель армады беспилотников. Разведчики, корректировщики, боевые ударные модули – под прикрытием камуфляжного поля, невидимые для астлан, они должны будут опуститься в нижние слои стратосферы и занять исходные позиции. Задачи: уточнение и распределение первоочередных целей – объекты ПВО, центры связи, командные пункты, скопления техники, аэродромы… Передача окончательных координат целей в бортовые компьютеры ударных модулей. После чего настанет время фазы один: уничтожение зафиксированных объектов, а также всех астланских спутников и станций на орбите.

Потери среди туземцев? Лес рубят, щепки летят. По расчётам лигачей, потери намечались в пределах разумного. Такими можно и пренебречь. В трюмах кораблей, металлическими борзыми на силовых сворках, замерли ряды беспилотников. Ждали команду «ату его!», что в переводе с охотничьего на общепонятный значит «взять!»…

− …пять минут до начала фазы ноль.

– Есть пять минут до начала фазы ноль!

– Господин военный трибун! Господин…

– Что у вас?

Морщины собрали лоб Красса в тугую гармошку. На скулах заиграли желваки. Срочный вызов, волнение, звенящее в голосе штандарт-вексиллярия Папирия – всё ясно говорило о проблемах, явившихся незваными гостями.

– Связь! Гипер!

– Что – связь? Докладывайте по существу.

– Есть по существу! Гиперсвязь заработала! Есть устойчивый контакт со штабом ВКС Лиги на Тишри! И с нашим Генеральным штабом на Октуберане! И ещё…

Красс не был бы Крассом, если бы при этом известии дрогнул хоть бровью. Он и не дрогнул. Вечная мрачность военного трибуна никуда не делась. Коснувшись сенсора на пульте, Красс активировал рамку.

– Кто сейчас на связи?

– Начальник штаба ВКС Лиги маршал Шарион!

– Переключить на меня.

– Есть переключить!

Из дюжины голосфер на Красса, затаив дыхание, смотрели командиры подразделений. Все хорошо знали, что творится с настройками гиперсвязи на таких расстояниях. Рамка мигнула, налилась искрящейся синевой. В ней проступило бесстрастное лицо гематра. Так от теплого дыхания возникает «окошко» на стекле, заиндевевшем от мороза. Изображение едва заметно подергивалось, придавая лицу начальника штаба нервозность, которой не было, и мимику, которой быть не могло. Казалось, хитроумный Лючано Борготта уже разработал экспериментальную модель контактного псевдоимперсонатора и вживил чип за ухо маршалу Шариону.

– Аве, маршал!

– Шолом, военный трибун.

– Докладываю: до начала фазы ноль операции «Умиротворение» осталось… – Красс скосил взгляд на таймер. – Три минуты одиннадцать секунд.

– Техника и личный состав?

– В полной боевой готовности. Все действия проводятся в точном соответствии с утвержденным графиком. Серьёзных сбоев и происшествий нет.

– Действуйте, – маршал отключился.

Десять секунд в командной рубке «Бешеного» висела благоговейная тишина. Наконец Красс встряхнулся, повел затёкшими плечами и обернулся к офицерам в голосферах.

– Итак, господа, гиперсвязь налажена. Уверен, вы все понимаете, что это означает. Мы больше не за пределами Ойкумены. Кровь – отныне и навеки часть Ойкумены. Можно сказать, провинция.