Князь Света - Роджер Желязны Страница 29

— Тогда сходи за ним. Пусть не откладывая явится сюда.И никому ничего не рассказывай, можешь только упоминать, что один из пилигримовзаболел и мы его здесь подлечиваем. Я беру на себя уход за ним и сам буду еголечить.

— Слушаю, Победоносный.

И монах спешно покинул повильон. Татхагата уселся рядом сматрасом и погрузился в ожидание.

Прошло два дня, прежде чем на убыль пошла лихорадка ирассудок вернулся в эти темные глаза. Но на протяжении этих двух дней всякий,чей путь лежал мимо павильона, мог услышать голос Просветленного, монотоннобубнившего над своим спящим пациентом, словно бы обращаясь к нему. Изредка итот бормотал что-то бессвязное, громко говорил вдруг что-то, как всегда бываетв лихорадочном бреду.

На второй день больной вдруг открыл глаза и уставился вверх.Затем он нахмурился и повернул голову.

— Доброе утро, Рилд, — сказал Татхагата.

— Ты кто? — спросил тот неожиданно глубокимбаритоном.

— Тот, кто учит пути освобождения, — был ответ.

— Будда?

— Так меня звали.

— Татхагата?

— И это имя давали мне.

Больной попытался приподняться и повалился назад.По-прежнему совершенно безмятежным было выражение его глаз.

— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил он наконец.

— В бреду ты много разговаривал.

— Да, я был очень болен и без сомнения бредил. Япростудился в этом окаянном болоте.

Татхагата улыбнулся.

— Один из недостатков путешествия в одиночку: некомупомочь тебе в беде.

— Ты прав, — согласился Рилд, и веки его вновьсомкнулись; он задышал глубоко и ровно.

Татхагата остался в позе лотоса, ожидая…

Когда Рилд очнулся в следующий раз, был вечер.

— Пить, — сказал он. Татхагата дал ему воды.

— Ты голоден? — спросил он.

— Нет, мне, моему желудку пока не до этого. Он поднялсяна локтях и уставился на своего опечителя. Затем повалился обратно на матрас.

— Это как раз ты, — заявил он.

— Да, — откликнулся Татхагата.

— Что ты собираешься делать?

— Накормить тебя, когда ты скажешь, что голоден.

— Я имею в виду после этого.

— Присмотреть за тем, как ты спишь, дабы ты опять невпал в бред.

— Я не о том.

— Я знаю.

— После того, как я поем, отдохну, вновь обрету своисилы — что тогда?

Татхагата улыбнулся и вытащил откуда-то из-под своей одеждышелковый шнурок.

— Ничего, — промолвил он, — совсемничего, — и он, изящно перекинув шнурок Рилду через плечо, отвел руку.

Тот тряхнул головой и откинулся назад. Поднял руку ипробежал пальцами вдоль шнурка. Обвил им пальцы, затем запястье. Погладил его.

— Он священен, — сказал он чуть позже.

— Похоже…

— Ты знаешь, для чего он служит и какова его цель?

— Конечно.

— Почему же тогда ты не собираешься ничего делать?

— Мне нет надобности что-то делать или действовать. Всеприходит ко мне. Если что-то должно быть сделано, сделать это предстоит тебе.

— Не понимаю.

— Я знаю и это.

Человек глядел в тень у себя над головой.

— Я бы попробовал поесть, — заявил он.

Татхагата дал ему бульона и хлеб, и он съел их аккуратно,чтобы его не вырвало, и его не вырвало. Тогда он выпил еще немного воды и,тяжело дыша, улегся обратно на матрас.

— Ты оскорбил Небеса, — заявил он.

— Мне ли этого не знать.

— И ты умалил славу богини, чье верховенство никогда неставилось здесь под сомнение.

— Я знаю.

— Но я обязан тебе своей жизнью, я ел твой хлеб…

Ответом ему было молчание.

— Из-за этого должен я нарушить самую святуюклятву, — заключил Рилд. — Я не могу, убить тебя, Татхагата.

— Выходит, я обязан своей жизнью тому факту, что тыобязан мне своей. Давай считать, что в смысле жизненных долгов мы квиты.

Рилд хмыкнул.

— Да будет так, — сказал он.

— И что же ты будешь делать теперь, когда ты отказалсяот своего призвания?

— Не знаю. Слишком велик мой грех, чтобы мне было дозволеновернуться. Теперь уже и я оскорбил Небеса, и богиня отвернет свой лик от моихмолитв. Я подвел ее.

— Коли все так случилось, оставайся здесь. По крайнеймере, тут тебе будет с кем поговорить как проклятому с проклятым.

— Отлично, — согласился Рилд. — Мне неостается ничего другого.

Он вновь заснул, и Будда улыбнулся.

В следующие дни, пока неспешно разворачивался праздник,Просветленный проповедовал перед толпой пришедших в пурпурную рощу. Он говорило единстве всех вещей, великих и малых, о законах причинности, о становлении иумирании, об иллюзии мира, об искорке атмана, о пути спасения черезсамоотречение и единение с целым; он говорил о реализации и просветлении, обессмысленности брахманических ритуалов, сравнивая их формы с сосудами, из которыхвылито все содержимое. Многие слушали, немногие слышали, а кое-кто оставался впурпурной роще, чтобы принять шафранную рясу и встать на путь поиска истины.

И всякий раз, когда он проповедовал, Рилд садилсяпоблизости, облаченный в свое черное одеяние, перетянутое кожаными ремнями, несводя странных темных глаз с Просветленного.

Через две недели после своего выздоровления подошел Рилд кучителю, когда тот прогуливался по роще, погрузившись в глубокие размышления.Он пристроился на шаг позади него и через некоторое время заговорил:

— Просветленный, я слушал твое учение, и слушал его стщанием. Много я думал над твоими словами.

Учитель кивнул.