Проклятие короля-оборотня - Тессония Одетт Страница 27

– Домоправительница, значит? – переспрашивает она.

– Да, и меня зовут Джемма Бельфлёр. Слышала, вы повар и готовите еду для поместья?

– Делаю все, что в моих силах, – отвечает она. – Я знаю, Его Величеству нравится говорить, что моя еда безвкусная, но всегда съедает не меньше трех тарелок моего знаменитого рагу из кролика.

При мысли о теплом рагу у меня едва не урчит в животе.

– Вам выплачивается компенсация за еду, которую вы готовите?

Она небрежно отмахивается и понижает голос до шепота:

– Это меньшее, что я могу сделать для Его Величества. Очень немногие фейри знают, что он живет здесь, и я понимаю почему. Он добрая душа, наш король. Не хочет, чтобы кто-то еще страдал от его проклятия.

Сложно воспринимать слова «король» и «добрая душа» в одном предложении, но пускай она остается при своем мнении. Бессмысленно поправлять ее и сообщать, что он не так благороден, и других от него отваживает неверно истолкованное тщеславие короля.

– Вы очень сильно помогаете, Берта, но я бы хотела платить вам и попросить готовить еду для поместья чуть чаще.

Она широко распахивает глаза и игриво шлепает меня по руке. Слишком знакомый жест, и я стараюсь бороться с румянцем на щеках.

– Неужели в короле проснулся здравый смысл?

– Ну, поскольку я собираюсь жить здесь и готовлю поместье к приему в качестве гостей людей, нам понадобится нормальная еда. Не только та, что едят волки.

Она смеется.

– Вы бы видели, как они пытаются жевать сырое мясо в своих благих формах. Если вы еще не поняли, эта компания упряма, как неясно кто.

– Уже заметила, – говорю я, и уголки моих губ слегка приподнимаются. – Означает ли это, что вы согласны принять назначение? Мы можем обсудить жалованье…

– Платите, сколько посчитаете нужным. А я продолжу готовить, как и раньше. По правде говоря, с тех пор как я начала приходить сюда, то часто по возвращении домой, в свою хижину, в кармане фартука нахожу кварцевые камешки. – Она заговорщически подмигивает. Сначала мне кажется, что она признается в краже, но выражение ее лица, полное теплоты, говорит о другом. Берта кивает, похлопывая себя по карману фартука. – Он добрая душа, Его Величество.

У меня пропадает дар речи. Выходит… он все-таки ей платит. Но зачем делать это втайне?

– Полагаю, вы сегодня захотите поужинать, мисс Бельфлёр, – вырывает она меня из моих мыслей. Затем отступает на шаг и начинает развязывать фартук. – Я съезжу в город и возьму то, что мне нужно.

Я тут же вспоминаю о конверте, зажатом в пальцах, и протягиваю его ей. Рука дрожит от охватившего меня страха. Мне требуется мгновение, чтобы вернуть самообладание.

– Доставите его по дороге на рыночную площадь?

Она забирает письмо, бросает взгляд на адрес и убирает конверт в карман своего платья.

– Конечно, дорогая. Что-нибудь еще?

Мне удается лишь отрицательно помотать головой, я тяжело дышу и не могу отвести глаз от ее кармана. Вот и все. Как только она доставит письмо моему отцу, он узнает. Узнает, что я устроилась на работу, что пошла против его воли, и отношения между нами изменятся.

«Перемены всегда к лучшему», – напоминаю я себе.

– Отлично, – произносит Берта. – Я скоро вернусь и к вечеру приготовлю ужин.

Она слишком быстро выходит из гостиной, унося письмо с собой. Решая мою судьбу.

Я остаюсь одна, колотящееся сердце отдает в ушах, а страх рассеивается и уносится, как облака в ветреный день.

Сделанного не воротишь.

Я на шаг ближе к свободе.