Неправильный оборотень - Ирина Кочеткова Страница 27

Я согласно киваю – понимаю – и тоже вздыхаю. Понять-то понятно, а как бы ещё и сделать это самое тонко и аккуратно?

Поднимаю многострадальную свечу, всю разломанную, выбираю кусок побольше, пристраиваю перед собой и… завистливо кошусь на горящую свечу Лийсы, которая раньше всех справилась с заданием.

У Лийсы самый слабый среди нас дар, величиной меньше горошины, почти искра. Но лисица быстро с ним освоилась, её магия достаточно послушна хозяйке.

Тимофеич говорит, что знахари да целители неосознанно всегда применяют магию. Просто их действия при изготовлении снадобий целенаправленны и сосредоточены, и магия поневоле начинает своё воздействие, не дожидаясь разрешения от владельца.

А вот если её использовать осознано, то результат становится более явным. А от частого применения, даже неосознанного, магия становится более пластичной и послушной. Помогая Верене, Лийса и научилась манипулировать своими способностями за недостатком силы магии – так Тимофеич объяснял нам с братом достижения лисицы.

Кстати, во время перекида Лийсы наблюдал вполне себе целый и пушистый лисий хвост – очень ухоженный и красивый, судя по всему, гордость хозяйки. А ведь, по словам бабки Мьяры и шамана, хвост у лисицы был ополовинен, когда её нашли ещё малышкой. На расспросы лисица почему-то отвечала неохотно, даже шипеть начала.

Брат, услышав мои вопросы и Лийскино шипение, оттащил меня в сторону, повертел пальцем у виска:

– Дурень любопытный! Думаешь, сладко ей вспоминать те мучения? Верена сколько сил положила, чтоб девчонку успокоить – она ж от всех шарахалась, тряслась вся с перепугу до истерики. Как мужика взрослого увидит, чуть в обморок не падала. А сколько раз Верена её по всяким закоулкам искала, где она ото всех пряталась. Что с ней было – не помнит, а боялась всех до страсти!

Видя, что мне стало стыдно, смягчил немного тон:

– Она даже к малышам не хотела подходить, меня только не боялась. И то, сначала только из-за того, что мы в одной переделке побывали, – и совсем тихо добавил: – Помню, прижмётся ко мне тесно-тесно и трясётся, а кто подходит и спрашивает что-нибудь, делает вид, будто всё нормально, а сама мне в руку вцепится, аж до крови. Я-то младше был, со стороны, верно, виделось, что это Лийса меня защищает, а на самом деле она только мне доверяла и цеплялась, как за последнюю надежду.

У меня-то жизнь благополучная была, в семье нас, детей, любили и даже баловали. В деревне относились хорошо. С друзьями, если и дрался иногда, то даже не по-настоящему и уж точно не смертным боем. Конечности мне никто не рубил и бояться никого не приходилось. Самое большое расстройство в своей жизни я испытал – это волнение перед перекидом. А Лийске с малолетства вон как досталось!

М-да, нехорошо-то как получилось с расспросами.

Брат, видя моё раскаяние, смягчился:

– Не любит она это вспоминать, а уж тем более, когда другим интересно. А хвост? Да восстановила она его понемножку перекидами да травами какими-то, что ей Верена давала. Не разом, года два отращивала… Отрастит чуть-чуть и хвалится, но только мне. Лийска, как в детстве первый раз перекинулась, когда с ней что-то страшное сотворили, так года три перекидываться не могла.

Ур грустно усмехнулся.

– Со всеми осознанием занимались, чтобы зверя укротить, а с ней Тимофеич и Верена возились, чтобы оборот подтолкнуть, зверя растормошить. Она так боялась перекидываться, что когда это случилось, под лавку у Верены забилась, скулила испуганно, еле выманили.

Я с удивлением глянул на лисицу – вот уж не скажешь, что она кого-нибудь или чего-нибудь боится. Вот только на днях видел, как она затрещины трём парням раздавала.

В проулке, что за двором Сувора, услыхал гогот парней, а потом и звонкий голос Лийсы, чем-то возмущённой. Пока с Суворкой бежали со двора да за угол заворачивали, только и услыхали, как гудят головы охальников да мат-перемат незадачливых ухажёров.

Парни с дальнего от нашего села, зачем к нам завернули – не знаю. Да, видать, решили с красивой девчонкой позабавиться. Придурки!

Простые люди к оборотнихе полезли, ну… и получили! Даже наша с Сувором помощь не понадобилась. Только звон стоял от раздаваемых оборотницей оплеух. И чего-то никакого страха у Лийсы я не наблюдал – так и сказал Урусу.

На что брат вздохнул:

– Привыкла. За столько времени научилась как-то справляться со страхами. Потому и хорохорится, спуску никому не даёт. Страх свой перебарывает, вот и кидается всеми силами в перепалку, как в омут, – брат задумался на минутку, потом задумчиво проговорил. – Знаешь, у меня такое чувство, что её, ещё маленькой, кто-то предал – очень близкий и любимый…

Ну, что тут скажешь?

Так всё лето и учились магии. Втроём… ох нет, ещё и Ррык наравне с нами осваивал магическое искусство. Не всегда он мог присутствовать на уроках, обязанности вожака требовали внимания, да и работу, связанную с деревней и школой оборотней, никто не отменял.

Магия… Да что там! Всё лето Тимофеич учил нас зажигать огонь, в основном, на свечке.

Сначала просто, установив свечу перед собой, сидя на поляне. Потом, когда мы уверенно могли зажечь её из положения сидя, стоя, лёжа и даже на бегу, заставил зажигать свечу на сильном ветру, а позже под водой.

Вот уж невидаль! Оказывается, огонь и под водой может гореть! И сколько ж сил он забирает – бр-р-р…

У Лийсы так вообще ничего не получалось, у брата и вожака огонёк только вспыхивал и тут же гас, как они ни бились. У меня горел какое-то время. И учились мы этому упражнению дольше всех остальных.

А как потешно получилось-то!

Про водяных байки мы, конечно, слыхали. А как же в деревне без таких россказней?

Среди лесов живём, и речек, озёр и ручейков в округе хватает. Если русалок кто-никто ещё где-нибудь углядит, а потом и понараскажет всем любопытным про встречу с невиданными красавицами. А по рассказам русалки – все, как одна, раскрасавицы, то о водяных никто толком ничего сказать не может.

Всё – с чьих-то слов, через пятые-десятые руки, что вот отец деда двоюродной тётки четвероюродного племянника встречал-де… И как выглядит, непонятно. Кто чудищем назовёт, а кто говорит, что водяной статным молодцем смотрится и даже на берег выходит девок сманить, русалок в свою свиту добавить.

Что бы ни рассказывали, а мы вслед за шаманом к озеру Зелёному без всяких мыслей о водяном подходили. Даже и не думали о водяных жителях, когда стали осваивать магическую науку зажигания огня под водой.

Тимофеич-то, может, и подозревал чего, но нам даже не обмолвился. Может, думал, что всё обойдётся?

А тогда привёл нас на берег Зелёного. От деревни довольно далеко, в двух с лишним часах хорошей ходьбы.

Место в разгар дня тихое и безлюдное. А вот на рассвете или на закате и рыбаков можно повстречать, озеро-то рыбой очень уж богато.