Потерявшиеся в грёзах - Александр Михайлович Кузнецов Страница 23

Пока она спала, ком воспоминаний в моей голове потихоньку раскладывался в строгой последовательности. Часть из них я включал и смотрел как на проекторе, а своё путешествие я предпочёл прокрутить в голове так. Катя вроде ничего не видит, но стоит быть аккуратным, если она узнает про это место раньше времени, я не знаю, что она может сделать. С её этой уверенностью, что она умерла, она может сломя голову ринуться в то тёмное пространство, чтобы умереть и здесь. Если предположить, что Катя жива, то что с ней могло случится. Может быть, та Катя, с которой я общаюсь, это кусок сознания той, что в реальности. Может ли она продолжать жить? Я вспомнил, как она меня лишила памяти, открыть это место можно благодаря хорошей фантазии, которая с годами утрачивается, а значит, я не должен был попасть сюда. Однако какая-то часть меня осталась цепляться за этот мир, и я попадал сюда довольно примитивно, во сне, но попадал. «Так, – я подбодрил себя, – надо дальше развивать эту идею». Катя отгородила меня от этого мира насильно, а с ней это должно было случиться по истощению. А действительно ли по истощению? Я снова посмотрел на Катю, она лежала, свернувшись калачиком, лицом уткнулась в меня. Мне это напомнило ситуацию, когда я лежал так на её коленях, и наш тот диалог о том, кто путешествует по этому миру. «Стоп!» – чуть не крикнул я. Меня осенило. Но вспомнив о том, какая на мне сейчас ответственность и что со мной может случиться, если я нарушу её сон, я заткнулся. Катя считает, что этот мир скорее проклятье, чем дар, что попадают сюда чем-то обделённые в реальной жизни люди, а этот мир мешает добиться счастья в настоящем. Она могла в один момент взять и заставить саму себя забыть об этом месте. Отрезать ту часть себя, которая желает попадать в этот мир, и навсегда её тут запереть. Поэтому она так мало о себе рассказывает, поэтому не может вернуться в реальность туда. Если дальше развивать эту теорию и я общаюсь лишь с частью Кати, то какая это часть её? Большая, меньшая или ровно половина? Если я, допустим, её каким-то образом возвращаю в её тело и она перемешивается с той частью Кати, которая меня не знает, останутся ли в ней те чувства, которые она испытывает сейчас ко мне, или нет? Возможно, это будет просто симпатия, но не любовь, так как этой части Кати будет просто недостаточно, чтобы меня любить. «Стоп машина, Андрей, – проговорил я у себя в голове. – Ты начал мыслить довольно эгоистично, какая тебе разница, будешь ты ей нужен или нет там? Точнее, разница, конечно, есть, но ты просто обязан это сделать по возможности, несмотря на то, кем ты для неё являешься здесь и кем ты станешь для неё там». Только ещё один вопрос, хочет ли быть освобождённой она? Если эта часть Кати оставлена здесь, чтобы Катя, которая в реальности никогда сюда не возвращалась, то, может, она и не хочет возвращаться в своё тело, даже если это возможно. Как бы ей не хотелось этого, блага для самой себя она бы желала больше. Ну, по крайней мере, я бы так желал, будь я в такой ситуации. Возможно, Катя просто ищет смерти, к себе реальной она вернуться не хочет, потому что она снова начнёт прожигать часы реальной жизни здесь, но оставаться запертым в этом иллюзорном мире вечно тоже никто не хотел бы, поэтому часть Кати, оставшаяся здесь, просто хочет умереть. Пока я сидел и думал над тем, что делать, солнце уже начинало прятаться за горизонт и наступала темнота. Я сначала подумал набросить на Катю лёгкое одеяло, но решил, что не стоит, мир мой и законы мои, тут с наступлением темноты не будет становится прохладнее. Ох, дурочка, если моя теория правдива, то ты сделала большую глупость с собой. Даже если она каким-то образом отделила от себя ту часть, которая желала быть в этом мире, и заперла её тут, то после прожитого здесь времени, после всех перенесённых страданий и одиночества, если её вернуть в реальность, то она уже ни за что не пожелает вернуться сюда. Поэтому я должен помочь ей освободиться либо вернуть её в реальность, если это возможно. Либо… Я глубоко вздохнул, либо помочь ей упокоиться. Говоря прямо, убить. От этой мысли стало очень тоскливо, но приходится смотреть правде в глаза и молить всех богов, чтобы дорога в реальность для неё существовала.

Я почувствовал, как Катя начала просыпаться. Сам я висел между двумя мирами, контролируя время в реальности, здесь прошли почти сутки, скоро надо будет просыпаться там. Облокотившись на ствол дерева, я тоже успел немного вздремнуть в этом мире.

– Что это было?

Катя покрутила головой и зевнула.

– С добрым утром, соня.

Она удивлённо глянула на меня.

– Я спала?

Я молча кивнул в ответ. Усталости на её лице не было, сон даже в этом месте помог ей.

– Андрей, я на секундочку, только не оборачивайся.

Это было немного странным, Катя встала и быстро ушла за дерево, но я решил не вдаваться в подробности сейчас. Я всё ещё думал над правдивостью своей теории, старался понять это, наблюдая за ней. И минуты не прошло, Катя явилась уже в новом обличии. Этот её серый кусок ткани, который висел на ней поверх такого же выцветшего и затасканного нижнего белья, исчез. Туда ему и дорога. Появились штаны тёмно-зелёного цвета и майка с открытым животом. Налёт пыли и грязи с тела тоже исчез, будто она сейчас отмылась в душе, спутанный ком волос превратился в приличную причёску. Ноги она оставила босыми, из-за этого я посмотрел вопросительно на неё.

– Тут очень мягкая трава и почва, поэтому обувь надевать и не хочется, – сказала она, поняв моё недоумение, будто порхая, она вернулась обратно.

Я сидел и всё так же смотрел на Катю, не отводя глаз, пытаясь понять, прав я или нет, и в этом была моя оплошность. Я опомнился и хотел было ответить ей, что рад от того, что ей лучше, но она оборвала меня своим протяжным:

– Так…

Она присела рядом со мной и посмотрела мне в глаза.

– Я узнаю этот твой взгляд, ты так на меня смотрел, когда начал подозревать, что я и есть тот убийца с топором, от которого меня же ты и спасал. Давай рассказывай, что за безумная теория тебе опять пришла в голову.

Не думал, что она так уж быстро меня раскусит.

– Да никаких безумных теорий я не придумывал.

– Да, да. Андрей, я тебя слишком хорошо знаю, наверное, даже лучше, чем ты сам, поэтому не пытайся меня обманывать.

Она отвернулась от меня. Когда я хотел дотронуться до её плеча, она добавила.

– Я вот смогла просто тебе довериться сейчас и сделать как ты просил, а из тебя приходится каждый раз верёвки вить, чтобы ты рассказал, что думаешь. Нравится, когда я тебя упрашиваю что-то сделать?

Моя рука зависла, немного не доставая до неё.

– Ясно. Лучше бы ты не возвращался сюда. Видимо, доверия между нами действительно не будет.

Вот теперь я быстро очухался, ведь мне стало страшно, что она откроет проход и уйдёт, оттуда ещё один, и смогу ли я её уже догнать, не факт, поэтому я машинально схватил её и обнял так, что она не смогла бы вырваться, но она никак не отреагировала.

– Прости. Просто я думал над тем, как ты влипла в эту ситуацию.

– Андрей, ты не доверяешь человеку, которого любишь, в этом была наша ошибка в прошлом. Раз ты не веришь моим словам, то я всё тебе продемонстрирую наглядно, хотя мне очень неприятно вспоминать тот день, но я делаю это для тебя в последний раз.