Пленённая льдом - Юлия Адриан Страница 21

– Что тебе здесь нужно? – подозрительно спрашиваю я, следуя за ней.

– Мы, феи, всегда приносили миру страдания. Тебе не кажется, что пришло время подарить ему немного радости и надежды?

– Чего ты хочешь? – повторяю я, прислушиваясь к рычанию Королевы во мне. Магия Седьмой феи слаба, но ее силы достаточно, чтобы пробудить Королеву.

Не глядя на меня, фея прикасается к молодому мужчине, даруя ему покой и сон.

– Разве это не очевидно? – спрашивает она. Она касается раненых одного за другим, прикладывая руку к их лбам.

– Ты исцеляешь умирающих, – отвечаю я.

– Исцеляю? – Она тихо смеется, даже слегка грустно. – Нет, исцелить я не могу. Я исполняю желания. Я дарю последние мечты, а иногда даже возможности. Разве не каждый заслуживает второго шанса? – Она поднимает голову и смотрит прямо на меня.

Я поджимаю губы. Она кивает и снова идет по рядам. Всхлипы стихают, крики замолкают. Но никто, кажется, не видит миниатюрную женщину в сером лоскутном пальто. Никто не замечает ее мягких даров.

– Я – Одаряющая, – тихо говорит она, целуя малыша в макушку.

– Добрая фея, – шепчу я.

– Да, некоторые называют меня так, – признает она, улыбаясь. – Я прихожу ко всем, кто нуждается в помощи. Детям и слабым. К жертвам моих сестер. В эти дни у меня много дел.

Я оглядываю лагерь. Близится рассвет, и дневной свет скоро раскроет все масштабы нападения. Он прогонит ужасы ночи, но раны останутся. А те, кто умер, будут потеряны навсегда. Так же, как этот мальчик… как мои сестры. Во всей этой боли я ощущаю их потерю сильнее, чем когда-либо прежде. Как будто я до сих пор чувствую их присутствие. Гретхен и Ева, Мари, Крысиная королева, Морская ведьма. Все они потеряны.

И Элль – тоже.

– Куда они уходят? – едва дыша, спрашиваю я.

– Кто? – отзывается моя сестра.

– Мертвые, – шепчу я, – куда уходят мертвые?

Я чувствую ее руку на своем плече, ощущаю спокойствие ее магии. Королева во мне бунтует, но я позволяю этому случиться.

Одаряющая дает мне крошечную поддержку в огромном водовороте боли, которая грозит поглотить меня.

– Где они все? Где Элль?

Мне никогда не приходилось иметь дело со смертью, и тем, что происходит после. К чему мне было думать об этом? Мы, феи, считали себя бессмертными, защищенными магическим законом, непобедимыми нашей мощью. Ничем не связанными и свободными.

Свободными? Я закрываю глаза, борясь со слезами. Но они ведь умирают, одна за другой. Моими руками. И с ними я сама – часть за частью.

Все, что остается, – это легкое дуновение воспоминаний. А я – падаю.

– Я убиваю их, – рыдаю я, и чувство вины захватывает дух. – Хотелось бы мне, чтобы ничего этого не произошло, никогда! Если бы… я только не была феей.

– Мы те, кто мы есть, – шепчет моя сестра.

– Я теряю ее каждую ночь. Я теряю ее снова и снова. Я вновь и вновь переживаю ее смерть и ничего не могу поделать. Их больше нет, всех их больше нет… – Я сглатываю, мой голос хрипит. – Они мертвы, потому что я – Королева.

Она молчит. Что можно сказать, чтобы облегчить мою боль? Моя вина остается. Это точно. Я это знаю, и Седьмая Фея тоже это знает. Наши сестры погибли из-за меня. Даже Элль погибла из-за меня. Я виновата во всем.

– Где Элль? – спрашиваю я, глядя на угасающие звезды. Горло горит, я едва могу сглотнуть.

– Она в хорошем месте, – говорит Седьмая фея, нежно сжимая мое плечо, затем поворачивает меня к себе, внимательно изучая взглядом. – Я не хотела верить в то, чем поделилась со мной Ледяная ведьма. Она сказала, что Лилит вернулась, а Королева – слаба. – Я проглатываю крик. Дарящая кивает. Она увидела гнев Королевы в моих глазах. – Значит, она здесь.

Я вздергиваю подбородок.

– Хорошо, – говорит Седьмая фея и улыбается. – Пусть услышит то, что я должна сказать. – Она кладет вторую руку на другое мое плечо. Она крепко держит меня, и ее тепло пронизывает меня насквозь. Я чувствую себя защищенной, я чувствую себя в безопасности. Боль становится терпимой, по крайней мере, на какое-то время.

– Посмотри на меня! – просит фея, и я поднимаю взгляд. Ее глаза – это мои глаза. И я гадаю, как могла раньше не видеть в них этой доброты? Как я могла не воспринимать свою сестру? Единственную хорошую среди испорченных.

– Я прощаю тебя, Лилит. И Королеву прощаю. И даже фею-мать.

– Что?.. – осекаюсь я, оседая на землю, но хватка сестры удерживает меня. Она держит меня крепко.

– Я прощаю тебя, – шепчет она, и я вижу слезы на ее глазах, чувствую слезы на собственных щеках. Затем она наклоняется вперед, и ее губы касаются моего лба. Легкий поцелуй, нежное спасение, и тогда она уходит, а я опускаюсь ниц.

Мое сердце вздыхает, Королева замолкает. Я не чувствую ее. Я ничего не чувствую, кроме земли под собой и пробуждающегося утра. Она будто изгнала на мгновение все мои страдания, всю мою боль. Я запрокидываю голову, ощущаю тяжесть оперения. Первые лучи солнца погружают лагерь в свой нежный золотистый свет, ласкают мое лицо, вытирают слезы.

– Бефана, – шепчу я, потому что наконец-то вспоминаю ее, ее имя, ее сияющее сердце. – Бефана. – Во мне начинает мерцать маленькая искорка, нежный свет. Надежда, проблеск надежды.

С Элль все хорошо. Она ушла. Но с ней все хорошо.

У всех у них все хорошо.