Сезон охоты на рогатых - Диана Маш Страница 20

Ян медленно, чтобы не быть ослепленным ярким светом, открыл глаза. Он лежал на полу своей ненавистной камеры и с трудом мог шевелиться. Его притащили сюда несколько часов назад из карцера, где он пробыл около недели и откуда его уводили только на пытки. И все это время он так привык к темноте и компании крыс размером с больших кошек, которых в подземелье Санжара водилось тысячи, что не сразу понял, где оказался.

Окровавленная спина, покрытая старыми и новыми шрамами, оставленными хлыстом, что служил одним из инструментов пыток, нещадно болела. Футболки на нем давно уже не было. Последним от нее лоскутком он еще в карцере вытер с себя кровь. Низко сидящие на бедрах джинсы из когда-то синих стали черными, но другой одежды демоны не предлагали, да он и не просил, свято веря, что не пристало королю выпрашивать для себя милости, привыкнув жить по правилу — придут и сами дадут!

— Эй, псссс, волк, ты живой? — раздался чуть слышный голос где-то рядом.

Чуть приподняв голову, Ян увидел смотрящую на него из клетки напротив низкорослую девчонку. Она прижалась лицом к прутьям и не сводила с него внимательного взгляда. Судя по черным глазам, еще одна демонесса. Как же он ненавидел весь их род и каждую ночь грезил, как отрубает им головы своим клеймором, огромным двуручным мечом, с которым, до момента пленения, не расставался ни на минуту. И первым в очереди на отсечение стояла эта мразь Кроули.

Игнорируя зов девушки, он положил голову на пол и постарался уснуть, чтобы хоть на некоторое время избавится от постоянной боли, ставшей в Аду его вечной спутницей.

— Амарилис, отстань от него. Зачем нам этот никчемный довесок? Тащить его еще на себе,

— услышав этот мелодичный голос, Ян тут же захотел увидеть его обладательницу.

Мало того, что она обозвала его «никчемным довеском», так еще и предположила, что ему потребуется их помощь для перемещения. Он на свободе и за меньшее карал провинившихся хорошей поркой.

Помощь, конечно, ему бы не помешала, но не этих двух пигалиц, однозначно.

Снова открыв глаза, он чуть прищурился и разглядел находящегося в одной клетке с демонессой паренька, в широкой одежде и шляпе, что наполовину скрывала его лицо, оставляя мужскому взору лишь пухлые алые губы. Тот сидел на полу привалившись к стене и не обращал на Яна никакого внимания. Выглядел он лет на четырнадцать и оборотню сразу стало понятно, почему он принял его за девушку. Похоже у кого — то еще не окреп голос, но зато дерзость била через край.

— Нам бы пригодилась его помощь. Вдруг наткнемся на стражу раньше времени. Эстер обещал раздобыть ключи от всех камер, но нужен запасной план на случай, если у него ничего не выйдет.

Ян усмехнулся про себя. Похоже, кто-то задумал удрать из подземелья понадеявшись на помощь гоблина Эстера, который, как было известно почти всем заключенным, Кроули чуть ли не ноги целовал. Совсем скоро чьи-то головы украсят колья на ограде перед дворцом, пусть только Властелин прознает.

— Не доверяю я этому зеленому чучелу. Мутный он какой-то, — снова раздался мелодичный голос паренька.

Ну хоть одна разумная вещь из уст этих подростков.

— Кто это у нас здесь болтает? — громкий крик стража-демона отозвался новой волной боли в затылке Яна.

Амарилис тут же метнулась к дальнему концу клетки, а страж протянул руку через прутья, и схватив сидящего паренька за шиворот, притянул к себе и хорошенько стукнул о решетку лицом. Раздался чуть слышный стон, услышав который вервульф резко приподнялся, оскалился и громко зарычал, заставив стража отпустить паренька и в страхе отскочить от клетки на приличное расстояние.

— Только рыкни на меня еще раз, животное, и я позову сюда демонов с электрическими дубинками, — крикнул он на прощание и быстро зашагал дальше по коридору.

— Спасибо, — тихо произнес паренек и не будь у Яна отличного слуха, что присущ всем оборотням, он бы и не расслышал.

Вервульф поднял на него взгляд из-под упавших на лоб черных прядей и успел уловить розоватый язычок, что прошелся по полной нижней губе, жадно слизывая с нее капли крови, а затем показался маленький клык и прикусил ее.

Казалось бы, ничего необычного, но в оборотне восстал внутренний зверь, громко заревевший и забившийся внутри, прося выпустить его наружу. Глаза из холодных синих стали чуть ли не черными, а во рту пересохло. Уже много месяцев не чувствовал он своего волка так близко, а сейчас тот проснулся.