Искра - Рейвен Кеннеди Страница 18

Ты их стыдилась. Считала своей слабостью, тогда как они – сила, Аурен. Воспользуйся ими.

Сказанные Рипом слова липнут ко мне. Возможно, он и скрывал то, кем является на самом деле, но у него, несомненно, был талант заставлять меня смотреть правде в лицо. Признавать пределы допустимого и ложь, которую я принимала.

Я слишком долго ненавидела, негодовала и стыдилась себя. Я больше не хотела вынашивать такие мысли. Мысленно порвав с Мидасом, я чувствую, как поменялось что-то еще. Пора начать принимать свою сущность и то, на что я способна.

Когда я взбираюсь на самый верх высокой лестницы, ноги дрожат, но только ради высоты оно того стоило. Площадка тянется в добрую сотню футов, и отсюда открывается вид на все королевство.

Я останавливаюсь перед бойницей в стене, которая, наверное, предназначена для лучников, но он дает мне идеальную точку для обзора. Раскинувшийся внизу город образует дугу из зданий, которые окружают замой, как радуга на фоне луны.

Я стою так высоко, что вижу столицу Рэнхолда как на ладони: россыпь дорог и крыш, дома, нагроможденные друг на друга. Все вокруг усыпано снегом, и земля оттого переливается. За спиной горы с белыми шапками возвышаются как пики, указывающие на закрытое вуалью небо.

Как же красиво.

Я медленно поворачиваю голову, обводя взором город и смакуя свежий, чистый воздух, который треплет мне волосы. Но и этого мало. Слишком мало. Поэтому я поднимаю руки по обе стороны от этой маленькой выемкой и подтягиваюсь.

У Лоу вырывается сдавленный удивленный возглас, а с лица Скофилда пропадают все краски.

– Миледи! Сейчас же спускайтесь!

– Она упадет! – сдавленно пищит Лоу.

– Я не упаду, – отвечаю я, встав на парапет и убедившись, что подо мной твердая опора, выпрямляюсь.

Лоу и Скофилд замирают и смотрят на меня с одинаковым ужасом на лице. Скофилд тянется вперед, словно хочет схватиться за меня, но отдергивает руку, увидев мой непримиримый взгляд.

– Миледи… – заводит он.

Я перебиваю его, снова посмотрев на город.

– Я в порядке. Дайте мне минутку полюбоваться, а потом я вернусь в свои покои на весь оставшийся день. Обещаю.

Они с Лоу замолкают, но я чувствую исходящее от них напряжение.

Наверное, глупо рисковать, стоя здесь, но иногда приходится совершать глупые поступки исключительно ради дела. Однажды я оглянусь на прошлое и вспомню, как стояла тут, в центре ледяного королевства, смотрела на простирающийся у ног холодный город и чувствовала на щеках дрожащее небо.

Здесь намного лучше, чем в клетке.

На губах играет улыбка, когда я вдыхаю легкий ветерок. Думаю, именно это ощущает птица перед тем, как расправить крылья и взлететь. Я хочу поднять руки, но, скорее всего, для моих тревожных стражников это будет чересчур, потому я держу руки по бокам, осторожно удерживая равновесие на выступающих кирпичах.

Я снова обвожу взглядом город, но мое внимание магнитом притягивает одно место вдали. Туда, где снег повредили черные вены, где прошел и протянул свою магию Ревингер.

Изломанные линии врезались в землю, как порванная бумага, края которой опалены. Даже с такого расстояния я будто бы ощущаю их тошнотворный ритм, словно они – гнилые корни, дожидающиеся, когда создатель возложит их в землю.

Выше по холму, с которого открывается вид на город, аккуратным рядом стоят палатки войска Четвертого королевства. По непонятной мне причине сердце сжимается от этого вида.

Я веду кончиками пальцев по грубому камню. Смотрю и смотрю на эти палатки, на двигающиеся вокруг них точки, на дым, поднимающийся с горящих костров и будто обменивающийся темным рукопожатием с воздухом.

Спустя еще одну минуту я признаюсь себе в том, что чувство в груди – это тоска.

Я скучаю.

Я непроизвольно фыркаю, потому что кто бы стал скучать по странствующему лагерю вражеской армии, которая захватила тебя в плен?

И все же… они не были врагами. Не для меня. Я даже не могу утверждать, что была их пленницей, потому как, честно признаться, они спасли меня от Красных бандитов. Вообще-то, если бы все было иначе, если бы я приняла решение остаться, тогда, возможно, некоторые из тех солдат там, внизу, стали бы моими друзьями. Лу, Озрик, Джадд, Кег, Ходжат.

Рип.

Они были не теми, кого я предполагала встретить. Но по какой-то причине оказались именно теми, в ком я нуждалась.

– Миледи, я в самом деле вынужден настоять, чтобы вы сейчас же спустились, – упрашивает Скофилд.

Я отрываю взгляд, в котором появилось жжение, от этого вида и опускаю взгляд на стражника. Он так нервничает, что, судя по виду, готов обделаться прямо в свою военную форму. Принимая во внимание покрой его брюк, это наверняка принесет бедняге неудобства, потому я решаю над ним сжалиться.

Отвернувшись, я не отказываю себе в удовольствии напоследок набрать в грудь воздуха, а потом спрыгиваю на твердую землю. У обоих моих стражников вырывается заметный вдох облегчения.

– Эй! Какого хрена вы там втроем делаете? – раздается чей-то крик.

Я очень рада, что уже не стою на вершине стены, потому что инстинктивно вздрагиваю от внезапного оклика. Мы втроем смотрим на шествующего к нам солдата. На нем доспехи Рэнхолда и фиолетовый плащ, но все это не сравнится по отточенности с его сердитым взглядом.

Лоу почти до груди опускает подбородок.

– Капитан, Позолоченная Дама просто хотела полюбоваться видом.

Досада скатывается по спине, как бисеринки воды, и я пронзаю Лоу взглядом. Теперь я вдруг нежданно-негаданно стала Позолоченной Дамой?

Мужчина останавливается перед нами и переводит на меня неумолимый взгляд.

– Она может любоваться видом из окна. На этой площадке женщинам разгуливать запрещается.

– Разумеется, капитан, – с почтением быстро произносит Лоу. – Мы тотчас же уйдем.

Возможно, я реагирую слишком остро, но меня охватывает раздражение. Почему все только и делают, что помыкают мной и указывают, что делать? Все всегда ждут, что я покорюсь, буду хорошо себя вести, и отчего-то сейчас меня это страшно раздражает. Распаляет во мне затаенный гнев, и я чувствую, как распускающаяся злоба расправляет крылья, вытягивая яростные когти.

Я поняла, что клетки бывают разными. Если не хочу угодить в них, то мне предстоит борьба. Потому что мир все равно попробует держать меня на поводке, мужчины продолжат держать меня в обуздывающих тисках. Поэтому я не могу каждый раз покоряться. Не могу позволить этому подавляемому гневу и возмущению сидеть безвылазно на той жердочке.

Богини сделали меня женщиной. Война сделала меня сиротой. Мидас сделал наложницей. До сегодняшнего дня все это меня связывало. Я позволяла себя обуздывать, дергать и так и этак. Но я по горло сыта тем, что с каждым рывком поводьев это глодаю.