Здесь вам не причинят никакого вреда - Игорь Мытько Страница 17

– А Вислощек в мешок попался, – радостно наябедничал он.

Курсантка цапнула Ухокрута за свободное ухо и водворила к сотоварищу.

– А где у нас Кривонос затаился? – громко спросила она. – Кто-нибудь знает?

– Я знаю! – подскочил Полуглаз, прятавшийся под шкафом. – Он за холодильником схоронился! Ой-ой!

Мари подняла потяжелевший мешок и неслышно шагнула к холодильнику. За ним возились и постукивали. Позицию барабашка выбрал идеальную – с какой бы стороны курсантка не зашла, он мог сбежать в противоположную. Но Мари уже овладела секретным оружием охотников на барабашек.

– Интересно, – протянула девушка, – а что Георг хранит за холодильником?

– Два носка разного цвета, чистых, штопаных, – тут же отозвался Кривонос. – Пистолет табельный ржавый. Бутерброд с сыром засохший, надкусанный… Эй! Эй!

Очутившись в мешке, Кривонос повел себя так же, как и предыдущие задержанные, – замолк и перестал шевелиться, словно его выключили.

Мари поставила мешок с добычей на стол.

– Ловко ты их, – сказал Георг. – Я больше одного за раз никогда не ловил.

Мари качнула бровями.

Старший инспектор раскрыл мешок. Три с половиной пары глаз уставились на него.

– Кстати, – сказал Георг, – а где Твердолоб? Почему не пришел?

Семь глаз синхронно моргнули, но ничего не ответили.

– Что такое? – нахмурился полицейский.

– Дык а что Твердолоб? Твердолоб он Твердолоб и есть. Твердолоб-то? Да он эта… Он че? Он ниче… Лоб у него твердый, да… Твердолоб он, вот ведь петрушка какая…

– С этой минуты сведения о своих снова считаются информацией, – вдруг сказала Мари.

Инструктор недоуменно глянул на курсантку, но барабашки уже включились:

– Загрустил Твердолоб, затосковал, закручинился! Кто-то в его доме завелся, прямо в соседнем подъезде. Кто-то не из здешних мест, а откуда – непонятно. Залетный это, вот что я вам скажу! И что творит, что творит – жуть! А зубы-то какие, ей-ей, не приведи леший с такими зубами повстречаться…

– Зубастый, значит? – сказал Георг.

– Ох, зубастый!

– Залетный, говорите?

– Точно залетный! И беспредельщик!

– Что ж вы, половики говорящие, сразу не сказали?!

– А не могли мы, гражданин начальник. Не было никакой такой у нас возможности. Не велели нам. Грозились, ежели скажем, то все.

– Что «все»?! Кто грозился?

– Да вы же сами и грозились, – сказала Мари. – Вы им запретили о своих говорить, вот они про Твердолоба и не могли сказать.

– Она тебя заложила, – сказал Ухокрут.

– Да что ж я совсем… – расстроился инструктор. – Ну нельзя же так… Эй, вы, четверо, марш к Твердолобу, за руки, за ноги его – и сюда!

Георг вытряхнул осведомителей из мешка, и они гурьбой полезли в первый чулан. Уходивший последним Кривонос оглянулся.

– Этот полицейский нас мешком стращал, – доверительно сообщил он Мари и исчез за дверью.

Курсантка оглянулась на инструктора. Тот уже наполовину скрылся за холодильником.

«Носки? – удивилась Мари. – Бутерброд? Ах да…»

– Вот он! – воскликнул Георг, выбираясь наружу с ржавым пистолетом в руке. – А я уж его искал, искал… Почему он там оказался?

– Не знаю, – сказала Мари. – А почему они так мешка боятся? Это какой-нибудь особенный мешок?

– Да нет, обычный мешок, – ответил инструктор, с любовью гладя обретенное оружие. – Из-под сахара. Это неважно, они все мешков боятся – и барабашки, и сюдатники, и глотатели…

– Значит, чтобы поймать кошмар, достаточно мешка?

– Что? Нет, конечно. Нужна еще твердая уверенность в том, что кошмар можно поймать мешком.

– Но у меня такой уверенности не было, – подумав, сказала Мари.

– А причем тут ты? У кошмара должна быть уверенность, что его можно поймать мешком.

– Ага… А кошмары в этом заранее уверены?

– Только те, кого уже ловили. Остальных тебе сначала придется в этом убедить.

– А как?

– Ну, для начала ты должна быть уверена, что сможешь поймать кошмар мешком.

Мари показалось, что она продолжает говорить с барабашками.

– Что-то я не пойму…

– В этом и состоит сложность нашей работы, – сказал Георг и передернул затвор. Из пистолета выпал патрон.

В первом чулане застучало, загремело, закряхтело, шваркнуло по стенам.

– Несем, несем, гражданин начальник! Все как ты приказал, за руки, за ноги!

С этим хоровым докладом Кривонос, Ухокрут и Полуглаз внесли в комнату Вислощека.

– Это же Вислощек, – сказал Георг.

– Он, он! – радостно подтвердили барабашки. – Он, ирод!

– А Твердолоб?

– Шустрый шибко этот Твердолоб, не ухватишь. Мы только его за руки, за ноги, а он руки в ноги и усвистал.

– А Вислощека вы зачем притащили?!

– Так что ж нам, с пустыми руками возвращаться? – удивился Кривонос.

– А ну как ты опять осерчаешь? – рассудительно добавил Ухокрут.

– Того не поймали, так хоть этого сдадим, – сказал Полуглаз.

– Может, какая поблажка и выйдет, – завершил коллективную объяснительную Вислощек.

«Вот, значит, как оно происходит, превышение служебных полномочий», – поняла Мари, глядя на инструктора. Лицо Георга приобрело цвет, достойный картины талантливого импрессиониста, а кулаки его сжались с таким хрустом, что девушка испугалась, что они поломаются. Судя по всему, четверка изобретательных осведомителей была жива только потому, что полицейский пока не выбрал способ их умерщвления – расстрелять из ржавого пистолета, утопить в кастрюле или повесить на оконных рамах.

Мари уже прикидывала, как бы ей провести подсечку с ударом в солнечное сплетение и заламыванием рук так, чтобы не уронить достоинства старшего по званию перед гражданскими лицами. Но тут дверь первого чулана чинно открылась и вошел барабашка с высоким гладким лбом.

– Приходят, не подготовившись, – сказал он, кивнув на конкурентов. – Нет чтобы все сначала повызнать.

– Вот он, Твердолоб, вот он, саботажник… – завели было Кривонос с компанией, но Георг грозно на них шикнул.

Твердолоб тщательно протер лапками залысинки и вытащил из складок шерсти обрывок газеты.

– Значит, так. За утекший период забубенено непотребств – пять штук. Оглоушено непорядков – восемнадцать. Беда полная – в восьми местах. И по мелочи – много с хвостиком.

Георг, не обращая внимания на недовольный гул остальных барабашек, приказал: