Вест-Индия - Михаил Ахманов Страница 17

– Правило второе и последнее: в море никаких свар и драк. Все трудятся, почитают Господа, жрут что дают и выполняют приказы. Кто не согласен, отправится кормить акул. Это тоже ясно?

– Да, сэр.

– Хочешь присоединиться к моей команде?

– Сочту за честь, сэр!

А куда еще деваться? – добавил Серов про себя. Кормить акул ему не хотелось. Не больше, чем динозавров или каннибалов.

Капитан пожевал губами, прищурил серые водянистые глаза. Казалось, готовность нового волонтера внушает ему подозрения. Наконец, сунув руку за отворот камзола, он почесал под мышкой и осведомился:

– Кем был на «Викторьезе»?

– Помощник квартирмейстера [8], сэр.

Из всех возможных чинов и званий Серов выбрал самую, как ему казалось, тихую и невоинственную должность. Что поделаешь! Он не умел управляться с парусами, стоять у руля, грести и целиться из медных пушек; наверное, он смог бы выстрелить из пистолета, но только не зарядить его вновь. В реальной жизни он никогда не видел кремневых пистолетов, даже в музее. Разве только по телевизору? Но в исторических боевиках не было инструкций, как обращаться с таким оружием; в них бравые корсары палили по тридцать раз, будто у них не древний ствол, а автомат Калашникова.

– Как тебя? Эндрю? Ну-ка, рубаху долой! – вдруг распорядился капитан.

Серов стащил рубашку, затем, под удивленным взором Брукса, майку. Рулевые, моряк с могучими руками и юноша, глядели на него во все глаза.

– Повернись, мошенник!

Ать, два! Серов сделал четкий поворот, как на плацу перед генеральским смотром.

Капитан оглядел его мускулистую спину и плечи с зажившими ожогами, заставил повернуться еще раз, ткнул толстым пальцем в шрам на левом боку и вдруг расхохотался:

– Помощник квартирмейстера, говоришь? Ну и паршивец, клянусь Христом Спасителем! След от пули и след от пытки огнем! Ты кто такой, негодяй? Разбойник, убийца, каторжник? Или вор? Но уши и ноздри вроде бы целы… [9]

– Вообще-то я внебрачный сын маркиза, – с достоинством произнес Серов, завязывая рубашку вокруг пояса. – Вырос в фамильном замке маркизов де Серра в Нормандии, но так уж вышло, что пошел по плохой дорожке.

– Вот и пойдешь по ней дальше, прямо к Чарли Галлахеру, – сообщил капитан. – К Чарли, раз тебя притащили эти два болвана, Хенк и Мортимер. Отправляйся на шкафут и получи оружие. Пил! – Капитан повысил голос.

– Да, сэр?

– Ты, Пил, приглядишь за этим мошенником с «Викторьеза» и доложишь мне. Если он покинет борт последним, вздернуть на нок-рее. А если будет драться, я… гм… я, так и быть, назначу ему половинную долю. А там посмотрим. Иди!

Серов повернулся, шагнул к трапу, но за спиной взревели:

– Стоять!

Он снова сделал четкий поворот и уставился в глаза Джозефу Бруксу.

– Ты, я вижу, отменный враль, – произнес капитан. – А что еще умеешь? Чему ты обучился в замке своего папаши?

– Плясать на канате и ножики метать, – сказал Серов. Подумал и добавил: – Сэр.

Уже спускаясь по трапу он обернулся еще раз и – глаза в глаза – встретил взгляд юноши-рулевого. Какие длинные ресницы, подумал Серов. Прямо как у барышни.

* * *

Чарли Галлахер оказался невысоким крепышом-ирландцем с огненно-рыжей бородой и космами таких же рыжих нечесаных волос. Без церемоний ощупав мускулы Серова, он с одобрением кивнул, неразборчиво рявкнул команду, и новобранцу вручили ружье и перевязь с устрашающего вида тесаком. К этому полагались еще мешочек с пулями, рожок с порохом и какие-то приспособы – для того, вероятно, чтобы заталкивать пулю в ствол. Серов глядел на них с недоумением, и, заметив это, его командир поинтересовался:

– Стрелять умеешь, деревенщина? Неопределенно пожав плечами, Серов отошел в сторонку. Ружье было тяжеленным, килограммов на семь или восемь, с коротким неудобным прикладом и длинным стволом. Он даже не знал, как называется эта штука – мушкет?.. аркебуза?.. фузея?.. [10]В любом случае, музейная древность, палить из которой опаснее для стрелка, чем для его противника. Его хлопнули по спине, дернули за руку, и он внезапно очутился у фальшборта [11], зажатый между Мортимером и Хенком с одной стороны и рослым одноглазым детиной без левого уха с другой. Одноглазый раскрыл пасть и оскалил зубы – должно быть, это означало приветливую улыбку.

– Кола Тернан, – представил одноглазого Мортимер. – Тоже француз. Из этого… из вашего Парижу.

– В Париже не бывал, – Серов перешел на французский. – Я-то сам из Нормандии. Внебрачный сын маркиза де Серра.

Тернан осклабился еще шире и загоготал.

– Ну, я такой же ублюдок, как ты! Только мой папаша – принц Анжуйский, чтоб ему гореть в аду! Обрюхатил мою бедную матушку, разбил ей сердце и медной монетки не бросил! Теперь, надеюсь, лижет в преисподней сковородку. А твой поганец? Жив еще?

– Помер, – со скорбной гримасой сказал Серов. – Объелся трюфелей, помер и похоронен в родовой усыпальнице.

Тернан, склонив голову к плечу, покосился на него.

– Как-то ты странно говоришь, приятель… Не хочу обидеть твою мамашу, но, может, она была из Фландрии?

Проблема! – подумал Серов. Английским, французским и немецким он владел вполне прилично, но языки эти были современными, да и акцент, конечно, у него имелся. Странный английский можно было списать на его французское происхождение, но с языком, который, по его легенде, был родным, так не получалось. Над этим вопросом он размышлял вчера, сидя в кутузке, и кое-что придумал.

– В Нормандии все так говорят, – заметил Серов, прислонившись к планширу. – На французском плохо и на английском плохо… Мы как-никак от норманнов произошли, от самого Вильгельма Завоевателя. У нас особый говор.