Огненный зверь - Роберт Джордан Страница 13

За угловым столом в заведении Абулета сидел Конан и мрачно глядел в кружку, наполовину наполненную дешевым кофским вином. Семирамида в пояске из монет и в двух полосках алого шелка сидела на коленях туранца в другом конце битком набитого зала, но сейчас не это было причиной плохого настроения киммерийца. Полученных от Баратсеса денег стало еще меньше после вчерашней игры в кости. Поскольку все мысли Конана были о Тамире, он не думал, где раздобыть еще монет. И что еще хуже, он не имел никаких сведений от Лаэты. Прошел лишь день после того, как он послал ребят следить за Тамирой, но он был уверен – уверен так, будто темноглазая воровка сама сказала об этом, – что она уже совершает задуманную ею кражу. Кражу, в которой он поклялся опередить ее. И у него нет никаких сведений!

Поморщившись, он поднял кружку и допил остатки вина. Когда он поставил кружку, то увидел, что по другую сторону стола стоит высокий и костлявый человек. Дорогая черная хауранская накидка, отделанная по краям материей, была плотно запахнута, чтобы нельзя было узнать подошедшего.

– Что тебе надо, Баратсес? – проворчал Конан. – Я оставляю себе два золотых как плату за попытку, и ты должен быть счастлив, что это так дешево.

– У тебя есть комната в этом… заведении? – Торговец специями обежал взглядом зал, в котором стоял пьяный гул, будто ожидал, что на него могут накинуться в любое мгновение. – Я хочу поговорить с тобой наедине.

Конан недоверчиво покачал головой. Этот придурок явно оделся в то, что посчитал неброской одеждой, но столь же явным было и то, что он не обитатель Пустыни. Его приход, конечно, был замечен, и разбойники столпились в девять рядов на улице, ожидая, когда он выйдет, но здесь, где он в безопасности, он боится ограбления.

– Кром, – сказал Конан и повел торговца по шаткой деревянной лестнице в задней части обеденного зала.

Его комната была простым ящиком из грубых досок, с узким окном, заколоченным в тщетной попытке уберечься от вони, доносящейся из переулка за таверной. Широкая низкая кровать, стол, одна ножка которого была короче других, и единственный табурет составляли всю обстановку. Все вещи киммерийца – кроме старинного меча, который он всегда носил с собой, – висели на гвоздях, вбитых в стену.

Баратсес презрительно оглядел комнату, и Конан вскипел:

– Не могу позволить себе приобрести дворец. Пока. Ну, зачем ты сюда пришел? Еще что-нибудь надо украсть? На этот раз хорошо заплатишь, или ищи кого-нибудь другого.

– Ты не выполнил еще предыдущего заказа, киммериец. – Хотя дверь была закрыта, торговец по-прежнему прятал свое лицо под накидкой. – Я принес остальную часть золота, но где мой кубок? Я знаю, что у Самарида его больше нет.

– У меня его тоже нет, – огорченно ответил Конан. – Другой побывал там раньше меня. – Конан поколебался, он не мог избавиться от мысли, что Баратсесу за те два золотых положены хотя бы какие-то сведения. – Я слышал, что кубок теперь у княгини Зайеллы.

– Значит, она предложила тебе больше, чем я, – пробормотал Баратсес. – Я слышал, что у тебя есть некое странное представление о честности, но вижу, что ошибался.

Взгляд киммерийца сделался ледяным.

– Не называй меня лжецом, торговец. Украл кубок не я.

– В комнате душно, – сказал Баратсес. – Мне жарко. – Он скинул накидку, взмахнув перед собой одной полой.

Инстинкт подсказал киммерийцу, что здесь что-то не так. Когда полы накидки уже не мешали, Конан ударил Баратсеса по кисти, остановив карпашский нож с черным лезвием на расстоянии ладони от своего горла.

– Придурок! – произнес киммериец.

Полетели брызги крови и осколки зубов, раскрошенных ударом кулака Конана. Кинжал вывалился из слабых пальцев и упал на пол на мгновение раньше, чем сам Баратсес.

Огромный киммериец нахмурился, глядя на лежащего без сознания человека. Кинжал Баратсес выхватил из ножен, закрепленных на предплечье. Конан нагнулся, чтобы взять ножны, и бросил их и нож на накидку.

– Покушение на мою жизнь, – сказал он наконец, – будет стоить тебе того золота, что ты принес.

Отвязав кошелек от пояса торговца, он высыпал содержимое на ладонь. Золота там не было, лишь серебро и медь. Он подсчитал и поморщился. На три медяка больше золотого. Похоже, что смерть его была запланирована, независимо от того, есть ли у него кубок или нет. Высыпав монеты в кошелек, он швырнул его к кинжалу и ножнам.

Баратсес на полу пошевелился и простонал. Схватив в кулак рубаху своего костлявого посетителя, Конан поднял его на ноги и стал трясти до тех пор, пока глаза торговца не открылись. Баратсес издал булькающий стон, когда обследовал языком обломки зубов.

– У меня нет этого кубка, – сурово произнес киммериец. Он легко оторвал ноги торговца от пола. – У меня никогда не было этого кубка. – Он сделал шаг и ударил Баратсеса спиной о заколоченные ставни, которые тут же распахнулись. Торговец с окровавленным лицом повис над переулком на вытянутой руке Конана. – И если еще раз тебя встречу, выбью оставшиеся зубы.

Конан разжал кулак.