Ты же ведьма! - Надежда Мамаева Страница 12

Я зазевалась всего на миг. По щиколоткам что-то ударило, я потеряла равновесие и рухнула в бочаг с головой, выпуская вверх, туда, где стремительно в толще грязной воды исчезала мутная луна, стайку пузырьков. Холод сковывал тело, на дно тянуло чье-то щупальце, обвившее лодыжку.

Запоздало пришла мысль, что ночь — время охоты не только стрыг, но и других болотных тварей.

Умирать можно благопристойно: лежа в постели, в окружении семьи. Умирать можно геройски — в битве. Умирать можно всеми забытым, в одиночестве. Но я предпочитала умирать никак. В смысле — жить. Желательно долго и счастливо.

Посему истово, что есть силы треснула арбалетом по твари, которая меня схватила.

То ли у болотной нежити оказалась слишком тонкая душевная организация, не терпящая трепыхающихся жертв, то ли ей не понравилось серебро, которым было оковано мое оружие, то ли взбесил осиновый кол, который я вытащила из торбы свободной рукой и всадила в нее. Щупальца твари ударили меня наотмашь, отчего я и вовсе потеряла представление, где дно, а где поверхность.

Еще чья-то лапа схватила меня за шкирку и поволокла невесть куда. В ушах зазвенело, от холода стало больно. Вынырнула, протаранив головой тонкую слюдяную корочку льда. Я хрипло закашлялась, жадно глотая воздух, и только тут осознала, кто меня спас. Лунный. Сейчас его волосы прилипли к лицу, отчего напоминали медузу, невесть как оказавшуюся на его макушке. Думаю, я выглядела не лучше. Арбалет утопила, кол тоже. Зато жива. Пока жива. Но если мы сей же момент не выберемся отсюда, то это ненадолго.

Лунный, похоже, был со мной согласен. Во всяком случае, не сговариваясь и ломая едва появившийся здесь лед, мы выбрались на берег и тут же рванули по болотным кочкам от здоровенной стрыги.

— Детенышей я убил, осталась эта…

Темный, кажется, даже не запыхался при беге. Я, увы, не могла похвастаться тем же.

— А… что… ты… эту… не… прикончил… — выплевывая слова, кажется, с частью своих легких, выдохнула я.

— Знаешь, голыми руками это сделать тяжело, — перепрыгнув очередную топкую ямину, сердито бросил темный. — А твоя хваленая кочерга сломалась.

Сумка лупила меня по спине, намокшая юбка мешала бегу, в боку кололо, хотелось упасть и не двигаться. Даже если мои ноги будет жрать стрыга, я не стану ей мешать.

Лунный, видимо, понял, что я вот-вот упаду. Подхватил меня под колени, лихо закинул себе на плечо и рванул дальше. В роли мешка картошки было значительно легче — больше не нужно бежать. Зато теперь перед моими глазами был зад лунного, а если поднять голову, то я видела несущуюся за нами во весь опор тварь. Нет-нет, лучше зад.

Под ногами темного чавкало все меньше и шуршало все оживленнее — мы выбирались из болота. Кажется, даже туда, откуда пришли. Во всяком случае, я услышала истошное ржание и порадовалась: теперь мы спасены. Шансы удрать от твари на четырех подкованных копытах куда выше, чем на двух мужских ногах, обутых в сапоги.

Внезапно небо с землей поменялись местами: я полетела вниз. Приземлилась удачно, насколько удачно можно перекувыркнуться через голову и не сломать шею. Рядом уже пытался подняться темный. Однако опирался он при этом лишь на одну ногу.

Может, охотница на нежить из меня и никудышная, но целительница — гораздо лучше. Болевой шок, который лунный неплохо контролировал, я узнала сразу.

Отбегался. И стрыга уже совсем близко…

Именно в этот момент я услышала хруст и грохот, а потом и увидела, как кобыла, проявив чудеса резвости, встала на дыбы и умудрилась сломать копытами сук, к которому была привязана.

А потом с истошным ржанием помчалась в ночь вместе с повозкой, на которой задорно подпрыгивал гроб. На каждой кочке. Причем так лихо, что в конце концов упал.

Нам крышка. И даже вместе с гробом. Хотя…

Я поднырнула лунному под плечо, помогая встать.

— Беги, идиотка. — Он попытался меня оттолкнуть.

Но лекарь может вцепиться в своего пациента порою так, что даже Смерть не оттащит.

— Конечно! И побегу, и тебя потащу, — выдохнула я, а потом скомандовала: — В гроб.

Лунный понял меня без лишних пояснений, и мы устремились к дубовому ящику, что валялся сейчас недалеко от края болота. Никогда не думала, что с такой радостью лягу в гроб. Да что там лягу, запрыгну в него.

Темный рухнул на меня сверху и закрыл за собой крышку. Стрыга, мчавшаяся следом, не успела затормозить, отчего врезалась в боковину, протащив нас несколько локтей по земле. Благо не перевернула.

— Лежи тихо, — рыкнул на меня темный, вцепившись руками в крышку гроба и не давая стрыге открыть его, когда тварь пошла на новый штурм.

Болотная гадина постаралась откусить от этого деревянного пирожка с мясной начинкой, и нас здорово тряхнуло.

— Я нас спасаю, — прошипела я кошкой. — Подержи крышку ровно, я сейчас ее закреплю.

— Да ты издеваешься? — возмутился темный.

Я не ответила. Я читала заклинание. Простенькое, скрепляющее. Таким баловались адепты-первогодки, когда хотели намертво пришпилить мантию товарища к стулу. Эти чары требовали совсем немного силы. Но я не успела восстановить резерв, а потому едва вновь не потеряла сознание от перенапряжения.

Зато крышка теперь не ходила ходуном, грозя отлететь в любой момент, несмотря на все старания лунного. Не сказать, что мы спаслись, но получили отсрочку у смерти — точно. Снаружи яростно грохотала стрыга.

— Она сейчас побеснуется и уйдет, — хрипло, чтобы хоть что-то сказать, прошептала я.

— Нет, — выдохнул мне в лицо темный. И пояснил: — Я ее ранил. И сильно. Она понимает, что через несколько ударов колокола сдохнет, потому не отступится.

— Ты же сказал, что кочерга сломалась…

— Так она сломалась об нее. Из туши этой арховой нежити теперь рукоять как раз и торчит.

— Значит, будем ждать, пока она сдохнет?

Говорить, когда на мне лежал тяжелый маг, было непросто. А с виду казался полегче: да, высокий, да, поджарый, но я как-то не ожидала, что это будут одни только мышцы, сухожилия и кости, которые весят в отличие от жирка изрядно.

Темный не успел ответить. Вместо него ответила стрыга. Перестав бодать ящик, она решила умереть на нем. Заодно организовать поминки и по нам. Эта тварь просто легла на крышку гроба!