Смежный сектор - Андрей Ливадный Страница 11

— Элементарные знания? — усмехнулся Доминик. — По-твоему машины так просты?

— Ты говоришь и думаешь, как все, — упрекнул его Астафьев. — На самом деле машины подчинены правилам. Они станут общаться с тобой только в том случае, если им верно сформулировать вопрос, выполнят приказ, если ты знаешь, как его отдать, и выбрал систему, у которой есть необходимые тебе возможности. Разве это сложно?

— На словах — нет. А на деле?

— На деле сложнее, — согласился Астафьев. — Я только начал осваивать элементарные основы управления, но уже нашел способ, как оградить людей от атак Чужих. Подумай, есть ли у нас силы для борьбы? Даже если мы продержимся год, очередное перераспределение ресурсов все равно будет проиграно. Тогда холод, голод и тьма окончательно расправятся с нами. Ты можешь опровергнуть мои слова?

— Нет, — после короткого раздумья буркнул Ван Хеллен. Он уже давно ощущал дыхание безысходности.

— Значит, мы должны рисковать ради того, чтобы выжить. Забыть о своем страхе, признать собственное невежество и использовать любые возможности, чтобы получить передышку, стать на время независимыми от централизованного распределения ресурсов и недосягаемыми для ксенобиан.

— Как это сделать?

— Я уже сказал — есть автономная система жизнеобеспечения. Резерв со своим неизрасходованным ресурсом. Нужно лишь создать условия, при которых автоматически включатся определенные механизмы, — они вернут в отсеки свет и тепло, снова заработают синтезаторы пищи, и мы сможем использовать передышку, чтобы вернуть утраченные знания, научиться по-настоящему управлять нашей частью Мира.

— Я постоянно слышу от тебя слово «условия», — глядя в глаза Николаю, произнес Доминик. — Что должно произойти?

Астафьев ответил не сразу. Он нервничал — это было заметно по всему.

Наконец, подняв голову, он произнес:

— Система включится только при условии аварии. Должна произойти разгерметизация всех магистральных тоннелей сектора. Теперь ты понимаешь, почему я хотел идти и искать тебя? Кто еще сможет поверить мне?

Ван Хеллен лишь покачал головой.

— Стены простоят еще много лет. Они прочны. Глупо уповать на аварию… — Он вдруг осекся, прочитав ответ в глазах Астафьева. — Ты намерен взорвать стены?!

— Если бы я мог, — сокрушенно ответил Николай, машинально коснувшись своего грубого протеза. — Заряды следует установить за аварийными шлюзами, а там все кишит Чужими. Я калека… Да и люди из мобильных групп скорее убьют меня, чем позволят исполнить задуманное.

— Предлагаешь сделать это мне? — сощурился Ван Хеллен.

— Да, — собравшись с духом, ответил Николай. Доминик долго молчал.

— А если твой план не сработает?

— Тогда произойдет декомпрессия, и все погибнут.

— Как в легендах о Внешней Атаке?

— Да.

Ван Хеллен тяжело, надолго задумался.

Николай был его другом. Когда-то они сражались вместе, и Доминик был уверен: случись ему оказаться на месте Астафьева, тот бы тащил его на себе. Но тут… Речь шла о жизни и смерти десятков людей. Провал означал смерть, удача (в которую он не верил) сулила передышку и болезненные перемены — свет и тепло, вернувшиеся в отсеки, докажут правоту Николая, но вряд ли страх перед машинами исчезнет сам по себе…

Кровь внезапно прилила к голове Ван Хеллена.

Все промелькнувшие мысли сжались, скорчились под натиском свежих, кровоточащих воспоминаний — он поднял взгляд и посмотрел на замысловатые узоры инея, что ползли по стенам отсека.

Хуже, чем сейчас, уже не будет. Роковая развязка близится — каждый день, сталкиваясь с Чужими, теряя близких людей, он, будто заговоренный, оставался невредим и ощущал дыхание рока.

— Я воин, — глухо произнес Доминик. — Мне неизвестны тайны управления машинами. Ты прав в одном, Ник, — смерть подобралась к нам вплотную, но я не могу поверить тебе… Действовать втайне от других — это предательство. А полагаться на машины — безумие.

Глаза Астафьева потускнели.

Слишком много надежд он связывал с этим разговором, и тем больнее отозвалось в душе проявленное Домиником недоверие.

А ты бы поверил? — спросил себя Ник и сам же мысленно ответил: — Нет.

Но он хотел спасти людей! Хотел, чтобы наступила другая жизнь, но не видел иного способа остановить бесноватый натиск ксеноморфов…

— Жаль, что мы не поняли друг друга…

Ван Хеллен встал.

— Хочешь совет, Ник?

Астафьев пожат плечами. Сейчас ему было все равно.

— Не пытайся склонить на свою сторону еще кого-то. Тебя просто убьют.

Доминик вышел, даже не попрощавшись.

* * *

Сутки спустя, отоспавшись, Ван Хеллен вернулся на передовую линию обороны.

Три основных тоннеля, соединяющие подконтрольную людям часть огромного Мира со смежным сектором, сходились воедино, вливаясь в огромный зал, где на истертых плитах пола еще виднелась древняя разметка: изгибающиеся стрелы указывали на неработающие механизмы, чьи циклопические элементы, вмонтированные в стены обширного помещения, давно воспринимались людьми как надежные укрытия, не более.

…Очередная атака Чужих захлебнулась несколько минут назад — в воздухе витал запах смерти, давно ассоциирующийся в сознании людей с флюидами токсина, который вырабатывали бойцовские особи ксенобиан.

Ван Хеллен огляделся.

За излюбленным укрытием — огромным, выгоревшим изнутри остовом непонятной остроносой машины лежали два человека.

По неестественным позам и отсутствию движений Доминик сразу понял, что они мертвы.

Плохо наше дело… — подумал он, короткими перебежками пробираясь через разбитые баррикады. Раньше тела погибших старались убрать сразу после атаки, но сейчас, несмотря на явное отступление Чужих, среди множества естественных и искусственно возведенных укрытий не было заметно движения.

Коммуникатор шлема молчал, хотя устройство связи он включил заранее.

— Есть кто живой? Отзовитесь? — выдохнул Доминик, присев рядом с двумя окоченевшими телами.

Тишина.

Он стянул перчатку и попытался закрыть веки погибших, но ощутил лишь немой холод да неприятное упругое сопротивление, словно коснулся промерзшей резины.

Сколько же нас осталось?

Доминик огляделся.

Огромный зал выглядел пустым. Сутки назад, когда он покидал передовые укрепления, здесь оставалось десятка три защитников. Несколько человек ушли с ним, но Ван Хеллен не знал, вернулись ли они сюда раньше него или придут позже.

Впереди темнели зевы трех тоннелей, ведущих к шлюзам, за которыми начинались просторы смежного сектора. За огромным нейтральным пространством, по рассказам очевидцев, располагались территории ксенобиан, точно так же отделенные от средней части мира тоннельными переходами.