Ты же ведьма! - Надежда Мамаева Страница 11

— …кажись, ведьма хоронить приезжего поехала.

— Так он вродь бы еще живой.

— Ну так правильно: не самой же могилу копать-то. Вот щас…

Что «щас», я уже не дослушала. Лишь подивилась незыблемой вере горожан в мое могущество. Темный, который тоже все слышал, ничего не сказал. Может, проявил выдержку, может — благоразумие: мы так лихо скакали по ухабам, что вероятность не только прикусить, но и откусить язык была весьма велика.

Врезавшись, как арбалетный болт, в туман, мы пронеслись еще немного, но потом пришлось сбавить ход. Чем ближе были болота, тем плотнее становилась завеса вокруг. Хмарь… Липкая, холодная, вязкая… Она тянулась с топей, стелилась у земли, пряча под собой трясину. Я остановила кобылу, слезла с повозки и огляделась. Темнота хоть глаз выколи. Но увы, стрыга отчего-то не имела обыкновения являть себя миру при свете дня. Наверняка она была тварью очень стеснительной. Но ничего, на каждую скромную нежить найдется настойчивый и сообразительный маг. Или в моем случае — недоведьма.

Правда, стоило уравнять наши со стрыгой шансы на выживание при встрече. Я запустила руку в свою холщовую суму и выудила оттуда бутылек. Пара капель в каждый глаз — и я стала видеть не хуже совы. Жаль, что эффект лишь на один удар колокола.

— Какое симпатичное умертвие… — прокомментировал лунный.

Ну да, знаю, что сейчас мои очи отнюдь не цвета молодой зелени, а как два красных угля в печи. Но зачем об этом напоминать-то?

— Так понимаю, что ночное зрение тебе не нужно? Будешь гордо натыкаться на сучки, пеньки и проваливаться в бочаги? — не удержалась я, демонстративно убирая бутылек.

— Я и без эликсиров прекрасно вижу во тьме.

— Врожденная особенность? — профессионально поинтересовалась я, делая первый шаг в сторону болот.

— Скорее приобретенная: чернокнижники проводят больше других темных времени в Бездне. На максимально доступном для каждого уровне. Чем глубже проваливаешься во Мрак — тем там темнее.

Я оглянулась назад и увидела, как уверенно лунный вел кобылу под уздцы: перешагивая через кочки, огибая рытвины.

— Судя по всему, ты проваливался глубоко, — пробормотала я.

— Практически так же глубоко, как и владыка. Меч должен охранять императора не только в этом мире, но и во Мраке, — произнес он подкупающе буднично.

Может, потому с моего языка сорвалось:

— А проклятие… Оно предназначалось тебе? Или результат того, что ты просто хорошо выполнил свою работу?

— Догадливая, — буркнул темный. И, поравнявшись со мной, добавил: — Телегу лучше оставить здесь.

Он был прав. Начинались топи. Привязав кобылу, мы двинулись дальше. Под ногами хлюпало все сильнее. Мои ботинки, шнуровка которых почти доходила до колен, промокли, сумка оттягивала плечо. Хорошо хоть кочергу на нынешней «охоте» нес лунный.

— В моих руках она станет более весомым аргументом при разговоре с нежитью, — заявил он.

Я спорить не стала. Просто вытащила свой арбалет. Разговоры разговорами, но в конце стоит поставить точку. А уж навылет та будет или нет — не важно.

Стрыга больше не издавала ни звука, но я чувствовала, что она где-то здесь, недалеко. Мы шли по тропе, что вела между двумя топями. По бокам шуршала жухлая осока, чавкала под ногами тучная от воды илистая земля. Внезапно совсем рядом раздался дикий вой, а следом за ним — крик. Истошный, полный безумной паники. И опять чавканье. Только не от шагов. Громкое, утробное. Демоны. Не успели!

Я половчее перехватила арбалет. Все же училась не на боевого мага, а на целителя, и укротить красную чуму мне было легче, чем любое оружие.

Хотя вурдалака месяца полтора назад все же уложила. Кочергой. Правда, перед этим удалось попасть ему в морду порошком жгучеяда, и нежить была слегка дезориентирована. Но даже с кочергой в башке та тварь едва не откусила мне полноги. Именно тогда я и узнала, что от страха способна забить вурдалака не только кочергой, но и черствым караваем.

Я шагнула вперед, но уверенная рука остановила меня. Прижав палец к губам, лунный дал знаками понять, что сегодня он не воспитанный лэр и не уступит даме дорогу. Дама, к слову, ничуть не возражала. Если стрыга бросится на него, то я смогу как следует прицелиться.

Странно, но лунный не пошел прямиком вперед, а взял чуть в сторону. Когда мы бесшумно добрались до того места, где на краю бочага пировала стрыга, то…

— Твою ж Бездну!

— Аппендицит тебя раздери!

Шепотом вырвалось у нас синхронно. Там была не одна стрыга. И не две. А целая семейка. Большущая самка и молодняк. Я насчитала четырех. И если против одиночки у нас были шансы, то тут…

— Отступаем, — на пределе слышимости произнес темный.

Я согласно кивнула.

— Кый-й-рла! — раздался пронзительный, как удар хлыста по воде, крик.

В выводке было не четыре, а пять молодых стрыг. И один гаденыш сидел как раз у нас за спиной, приветливо раззявив свою клыкастую пасть. В черной глотке извивался раздвоенный длинный язык.

Я сиганула вправо, темный — влево. Лишь благодаря этому тварь размером с годовалого теленка приземлилась на пустую кочку, а не на кого-то из нас.

Я развернулась, почти не целясь, спустила тетиву арбалета, и осиновый кол пробил дыру в брюхе нежити. Болотная гадина зашипела и испустила дух, закатив белесые мутные глаза. Но ее утробный рев уже успел привлечь внимание остальных стрыг.

Пять тварей неслись по болоту нам навстречу. Склизкие туши, покрытые ядовитыми бородавками, сверкали в свете луны. Огромные перепончатые лапы, здоровенные хвосты с шипастыми навершиями, сильные тела — в воде от стрыги не было шансов уйти. Впрочем, на суше тоже.

На лекциях по бестиологии их относили к четвертому классу опасности и считали почти вымершими реликтами. Но вот сейчас, когда этот «почти исчезнувший вид, занесенный в белую книгу», жаждал продегустировать мой ливер, я еще больше невзлюбила столичных нежитезащитников, ратовавших за сохранение видового разнообразия. По-моему, было бы лучше, если бы некоторые твари не почти, а совсем вымерли.

— Беги! — крикнул лунный, замахнувшись кочергой на ближайшую стрыгу.

Не исполнить волю умирающего — большой грех. А я, хоть и была «ведьмой», святотатствовать не стала. Изображая потомственную квакшу, резво поскакала по кочкам, на ходу запустив руку в сумку. Порошок с разрыв-травой, брошенный за спину, вспыхнул в воздухе. Окатила волна жара, сзади раздался истошный визг.

Молодая голенастая тварь, погнавшаяся за мной, угодила как раз в самый центр огненного облака, чей свет на миг озарил все окрест. Я увидела, как на удивление живой и резвый темный снес башку еще одной, самой крупной из выводка твари, которая, видимо, вслед за своей матушкой вот-вот готовилась выметать первую порцию икры.