Большой секрет умницы Софии - Марина Ефиминюк Страница 10

Пока я пристраивала форму на вешалку, видимо, забыв об огненном казусе на экзамене, он натянул пальто и расправил воротник. На черной дорогой ткани, в самом видном месте, естественно, зияла дыра с опаленными краями. В молчании мы воззрились на это живописное доказательство моего неумения справиться с сильной магией.

– Извините, я не нарочно подожгла, – попыталась я заполнить многозначительную паузу. – Просто ваша магия внезапная, как городские голуби!

Ответом послужил знакомо-убийственный взгляд, на занятиях вызывавший у меня паралич дыхания. Киар стащил с плеч испорченное пальто.

– Вы замерзнете в одном костюме, – вымолвила я и тут же поняла, насколько неуместно прозвучало замечание. Словно мы превратились не в вынужденных сообщников, связанных одним большим секретом, а в близких приятелей.

– Дадите шаль? – хмыкнул он и накинул пальто на рогатины вешалки. Оно вспучилось, словно на спине, не тронутой огненной магией, вырос горб.

– Нет, ну, если очень надо…

– Не мнитесь. Я не пытаю детей холодом.

Рэнсвод отпер дверь и кивком указал мне в коридор, дескать, идите – путь свободен.

– Буду ждать вас в экипаже.

– За воротами, – добавила быстренько. – К слову, как выглядит ваш экипаж? Чтобы не перепутать и не сесть в чужой.

– Мой экипаж непритязателен, с затемненными окнами, – подсказал Рэнсвод, мало что проясняя.

– Значит, буду отгадывать, – пробормотала себе под нос.

Я забрала из гардероба пальто и, пока шла под зажженными фонарями к академическим воротам, пыталась избавиться от дурацкого ощущения, что попала в страшный сон. Еще вчера мне в кошмаре не привиделось бы, что мы с Киаром Рэнсводом заговорим о чем-то, кроме законов высшей магии, а сегодня он прикасался к моей обнаженной спине. Прежде мою спину трогала только мама! И то когда ставила банки от простуды.

Вечером перед академией всегда царило оживление. В торговых лавчонках светились витрины. Сновали студенты и горожане, а непритязательных экипажей городских возниц в ожидании пассажиров стояла целая вереница.

Встав на пешеходной мостовой, я осмотрелась в поисках самой непритязательной кареты, но непременно с затемненными окнами. Дверца одной многозначительно приоткрылась, намекнув, что можно не страдать муками выбора.

Рэнсвод протянул руку и помог мне забраться в салон. Усевшись, я пристроила на коленях сумку и попыталась задвинуть ноги под сиденье, чтобы случайно не соприкоснуться с магистром коленями.

– Далеко ресторация? – спросила я.

– В какое время вас ждут дома? – уточнил он.

– Я живу в академическом общежитии.

– Значит, вы вернетесь раньше, чем закроются ворота.

Он невозмутимо постучал в стенку, приказывая кучеру трогаться. От первого рывка я едва не съехала с кожаного сиденья. Сумка выпала из рук и плюхнулась на колени Рэнсвода. Кажется, что-то высыпалось на пол.

– Простите! – охнула я, схватив несчастную торбу с такой скоростью, словно она могла прожечь дыру на штанах у магистра, и вжалась в спинку сиденья.

Лучше бы мне прилипнуть к этой спинке намертво!

– Вы напуганы, София? – вдруг спросил Киар, никак не прокомментировав неловкость.

Его лицо скрывалось в глубокой тени, но я все равно ощущала прямой, испытывающий взгляд.

– Да, – не стала лукавить. – Не могу понять, как вы случайно могли утерять первородный огонь?

– Я не верю в случайности, – честно ответил он. – В искусстве черных заклятий существует не меньше десятка способов отобрать у мага силу и почти три сотни – имеющих подобный побочный эффект.

– То есть кто-то специально лишил вас дара?

– Или ненамеренно. Я не имею права кого-то огульно обвинять, пока не будет доказательств, – мягко, но непреклонно отказался строить предположения Рэнсвод.

– Но почему магия перешла ко мне? Я вроде как… оказалась ближе всех?

Повисла странная пауза, словно мне следовало самой догадаться о причине неожиданного приобретения.

– Видимо, вы меня по-настоящему ненавидите, София, – в его голосе сквозила знакомая ирония.

– С чего вы решили? – смутилась я, поблагодарив божественного слепца, что в темноте не разглядеть, как вспыхнули щеки.

– Дар покинул меня, но отозвался на яркие эмоции и принял их за зов. Я вам настолько не нравлюсь?

– Вовсе нет! – выпалила я.

Боже мой, что соврать-то?

– На самом деле, я в вас влюблена!

В салоне повисла настороженная тишина. Было слышно, как звонко стучат по промерзшей дорожной мостовой копыта лошади, а на проспекте постовой истошно дует в свисток, ругаясь на зазевавшихся извозчиков.

– Но эти неуместные чувства не ваша проблема, – торжественно заявила я. – Обещаю, что я вас ничем не побеспокою и очень быстро с ними справлюсь.

– То есть я действительно вам глубоко неприятен, – выслушав мою пламенную речь, резюмировал Рэнсвод.

К счастью, докапываться до причин он посчитал лишним. Не уверена, что мне хватило бы такта соврать что-нибудь вежливое и не высказать накопленные претензии обо всех нападках, что пришлось пережить за последние полгода. Да меня так не отчитывали… Вообще никогда не отчитывали.

Он ругался, когда заклятия удавались, а уж если не удавались, то обрушивался с такой критикой, что я съеживалась от осознания собственной никчемности. Едва не заработала комплекс профессиональной неполноценности! А он, как оказалось, даже мое имя не помнил. Мило. Как раз в духе натурального тирана.

Карета катилась по извилистым столичным мостовым. Сквозь затемненные окна было почти не видно монументальных, тяжелых зданий, фонари казались размытыми пятнами.

Но-Ирэ переводилось с первородного языка как «город ветров и скал». Он действительно зародился в скалистой купели и день за днем отвоевывал место у гор: врастал в каменную твердь мощными башнями, окружал себя толстыми стенами, прорубал дороги, растекался площадями.

Королевский дворец нависал над столицей, довлел, внимательно наблюдал. Его длинные шпили, протыкающие облака, на рассвете в ясную погоду вспыхивали, ловя первые солнечные лучи. С высокомерием монарших вассалов из-за густых хвойных садов казали ухоженные лики верхние кварталы с богатыми особняками и фешенебельными гостевыми дворами.

Альма считала большой странностью, что меня не тянуло к красивой жизни и за четыре года я ни разу не поднималась в Стрэйн-Лейн, в самый известный и дорогой район магических мастерских. Но настоящая жизнь, какая она есть у обычных людей, бурлила внизу, в переплетении змеевидных улиц. Здесь теснились разновеликие дома с двускатными черепичными крышами, кричали рыночные зазывалы, дымились тележки торговцев уличной едой, а воздух в любое время года пах острыми шай-эрскими пряностями.