Межмировая няня, или Алмазный король и я - Валерия Чернованова

— Стерва крашеная! — рявкнули на меня.

Ну крашеная, подумаешь. Я, между прочим, мечту свою студенческую осуществила — стала блондинкой. Правда, из-за этого домой теперь придется ходить пешком аж два месяца, но оно того стоило.

Наверное.

— Я с тобой говорю!

Понятно, что со мной. Я вздохнула и перевела взгляд на стоявшую передо мной девицу с ногами от ушей и натуральной черной гривой такой густоты, которой любая модель из рекламы шампуня может позавидовать. Все остальное, в общем, соответствовало. Я даже со своими каштановыми от рождения волосами рядом с ней бледной молью смотрелась бы, а сейчас и подавно.

— Лилия Юрьевна, — сказала спокойно, — если хотите что-то со мной обсудить, давайте выйдем и поговорим…

— Никуда я выходить не буду! — взвизгнула она так громко, что в конце коридора задребезжали стекла, а соседняя дверь приоткрылась и из-за нее выглянула уборщица. Екатерина Павловна подозрительно сощурилась, но под взглядом брюнетки тут же втянулась обратно в кабинет заведующей.

На самом деле мне еще повезло, что бывшая моего будущего мужа решила выяснять отношения в конце рабочего дня, когда почти всех детей поразбирали домой, а заведующая нашего сада ушла пораньше, как обычно в пятницу.

— В таком случае, до свидания. — Я развернулась, чтобы тоже уйти, но меня перехватили за локоть.

— Уж не представляю, что он в тебе нашел, но лучше откажись от него сама!

Остроту наманикюренных коготков я почувствовала даже через плотную ткань свитера.

— Руки уберите, — посоветовала, теряя терпение.

— У меня бабка — цыганка в пятом поколении, так и знай!

— А у меня дед — майор КГБ в отставке, — заметила, не впечатлившись угрозой.

И, прежде чем красотка успела опомниться, отцепила ее клешню, надавив на две болевые точки. Этому меня, кстати, научил тот самый дед.

— Ах ты… Чтоб тебе войти и не выйти! — прошипела она, подавшись ко мне так яростно, что я едва успела отпрянуть.

Голова закружилась, я попятилась и наткнулась спиной на холодную стену, а брюнетка, напоследок одарив меня ненавидящим взглядом, метнулась по коридору со скоростью молнии. В сторону выхода — и то ладно.

Я смотрела ей вслед, когда услышала тоненький голосок:

— Ирина Александровна!

— Маша?

Доносился голос из туалета, который находился в конце коридора, и я бросилась туда. Машу Лебедянцеву всегда забирали последней, но когда приехала эта… стерва некрашеная, она сидела в общей комнате и играла во что-то на смартфоне. Лебедянцевы — очень обеспеченная семья, но Маша — дочь от первого брака. После женитьбы отца она превратилась в падчерицу, и няня в новой семье на нее постоянно жаловалась. Поэтому девочку отдали в садик.

— Ирина Александровна!

— Что-то слу…

Я влетела в абсолютно пустой туалет и замерла.

Все дверцы кабинок распахнуты, внутри никого. Только журчит вода в последней, неисправный бачок нам обещают починить уже неделю. С тех пор и чинят. Огляделась: здесь и спрятаться-то негде, и все же я была более чем уверена, что голос доносился отсюда. За несколько лет работы детсад изучила как свои пять пальцев, или мне так казалось. Или надо меньше работать, что тоже, в принципе, верно.

Напоследок бросив на себя взгляд в затертое зеркало, которое как-то странно исказило мое лицо, развернулась и шагнула к двери:

— Маша! Маша, ты где?

С этими словами я вышла… и едва не ослепла, уткнувшись взглядом в до блеска начищенный паркет.

Вышла и остолбенела. Паркет? Откуда в нашем госучреждении взяться дорогому покрытию, если в коридорах латаный-перелатаный линолеум, который давно надо перестелить, а в игровых и спальнях — ковролин, по возрасту превосходящий мою писклявую пропажу.

— Ма… — начала снова звать девочку, делая шаг, а за ним следующий. Да так и застыла с раскрытым ртом, когда в такт несмелому движенью шевельнулась бахрома, чисто символически прикрывавшая колени.

Еще и бахрома…

Но я ведь в брюках была!

— …ша, — зачем-то растянула губы в извиняющейся улыбке.

Только не понятно, перед кем извинялась. Перед дюжиной странно одетых девиц, вдруг разом откликнувшихся на Ма-шу и вперивших в меня взгляды. Или перед своим внезапно помутившимся сознанием. Просила прощения за странные галлюцинации.

С ума сойти! Я сошла с ума за два месяца до свадьбы!

Уф, еще и заговариваюсь.

— Мирэль Тонэ! И вы тоже здесь?! — едва не опрокинул поднос на одну из девушек незнакомец в строгом костюме.

Поставил угощения на маленький круглый столик и поспешил ко мне.

— И я тоже… Здесь… — пробормотала, соглашаясь. Продолжая оглядывать пронзенный иглами солнечных лучей зал. А встрепенувшись, перевела на подошедшего взгляд и с надеждой, что всему наверняка есть простое и логичное объяснение, осторожно спросила: — Здесь — это где?

Секунда, две — нахмуренные брови разгладились, неловкое покашливание и невнятную фразу: «Опять чем покрепче баловались», приглушил прижатый к губам костлявый кулак. Еще спустя мгновение я получила недоответ. В смысле не те слова, которые надеялась услышать.

— Вы, должно быть, потом сразу в театр. Такая нарядная. Придется подождать. — Подавшись ко мне, черный фрак вполголоса добавил: — Как видите, у нас сегодня полный аншлаг.

А у меня, кажется, шлак. Под черепной коробкой.

— Давайте помогу. Мируар Демаре очень удивлен, что и вы тоже решили попробовать…

— Не уверена, что решила я…

— …Себя в качестве няни для мирэль Кристин и мирэль Аделин, — лишил меня незнакомец… белоснежного боа. Ага. Как будто было мало бахромы и колготок в черный горошек.

Ан нет, судя по ощущениям, это чулки.

И сумочку со шляпкой, формой напоминавшей колокольчик, попросил.

Дзинь-дзинь. А это уже под вышеупомянутым «прибором».

— Чаю?

— Нет, спасибо, — выдавила с усилием.

Встала с краю, стараясь не привлекать к себе внимание, и, пока стояла, судорожно размышляла над одним единственным вопросом: Куда. Я. Попала?!

Все было очень… натурально. И слуга, который, не успев отойти, вернул своему лицу фирменную улыбку и продолжил, кланяясь, разносить напитки. И девушки, затянутые в винтажные платья, как в чехлы, с нитками жемчугов на шеях и волнистым каре.

Такое ощущение, что смотрю на вырезку из старого, очень старого журнала. Или присутствую на съемках фильма про далекие двадцатые не такого уж далекого двадцатого века.