Морская ведьма - Вирджиния Кантра

…Мой отец был смотрителем маяка Эддистоун,

И однажды влюбился в русалку,

От этого любовного союза получилось нас трое…

Из старинной матросской песни

…На суше я — человек;

На море превращаюсь в котика.

Оркнейская баллада

…Значит, и я умру, — сказала маленькая русалочка, — и стану пеной морской, и буду скитаться вечно, и не буду больше слышать музыку волн, и не увижу ни чудесных цветов, ни красного солнца! Неужели я никак не могу заслужить бессмертную душу, чтобы пожить среди людей?

Ханс Кристиан Андерсен

Если в самом ближайшем времени она не займется сексом с чем-нибудь, то сойдет с ума и выпрыгнет из своей шкуры.

Она стремительно рассекала темно-синюю океанскую гладь, подгоняемая шепотом ветра и огнем в крови, который нес ее на себе подобно теплому и ласковому течению. Бледно-лиловое небо окрасилось в розовые тона, и на нем темными пятнами выделялись фиолетовые облака. На пляже, у прибрежных скал, ввысь рвалось пламя костра, в языках которого дробились отсветы умирающего солнца.

Ее партнер умер. Причем так давно, что раздирающая тело боль, неконтролируемые вспышки гнева и скорби угасли и зажили, оставив лишь шрам на сердце. Она почти не скучала о нем. Точнее, не позволяла себе скучать.

А вот секса ей недоставало отчаянно.

Снедавшее ее желание подгоняло, заживо пожирало изнутри. В последнее время она чувствовала себя так, будто кто-то снимает с нее живьем кожу, оставляя лишь пустую, безжизненную оболочку. Ей хотелось ощутить чужое прикосновение. Она стремилась вновь стать единым целым, снова ощутить, как кто-нибудь двигается в ней, глубоко внутри нее, твердый и сильный, нетерпеливый и страстный.

От таких воспоминаний кровь быстрее побежала по жилам.

Она мчалась на волнах к берегу, ее влекли тепло огня и жар молодых тел, резвящихся на песке. Здоровых человеческих тел, мужских и женских.

Главным образом, мужских.

* * *

Какой-то идиот развел костер на мысу. Шеф полиции Калеб Хантер заметил отблески пламени с дороги.

Жители Мэна приветствовали почти всех, кто приезжал сюда, к ним. Но ему позвонил Брюс Уиттэкер и ясно дал понять, что терпение островитян отнюдь не распространяется на костры, пылающие на берегу.

Собственно говоря, Калеб не имел ничего против костров на берегу, во всяком случае, пока тот, кто их разводил, имел на это разрешение и ограничивался специально отведенной для пикников зоной. Но морской бриз, властвовавший над мысом, запросто мог донести искры до деревьев. И добровольцам, из которых состояла местная пожарная бригада, преимущественно рыбакам, очень не нравилось, когда их вытаскивали из постели, чтобы бороться с последствиями чьей-то беззаботной небрежности.

Калеб пристроил свой служебный джип в самом хвосте вереницы автомобилей, припаркованных на обочине дороги: навороченного «рэнглера», красного «файрберда», заслуживавшего штрафа за неправильную стоянку, и «лексуса» последней модели с номерными знаками Нью-Йорка. До Дня поминовения оставалось еще две недели, но количество гостей с материка уже вдвое превысило число островитян. Впрочем, Калеб ничего не имел против. Ежегодный летний наплыв туристов обеспечивал его регулярным жалованьем. Кроме того, в сравнении с Мосулом [1]или Садр-сити, или даже Портлендом, находящимся чуть дальше по побережью, городок с романтическим названием Край Света являл собой восхитительный райский уголок.

Собственно, Калеб вполне мог вернуться обратно в полицейское управление Портленда. Проклятье, да после того как его по состоянию здоровья демобилизовали из Национальной гвардии, он мог вернуться куда угодно. После 11 сентября, с ужесточением требований внутренней безопасности, когда на службу стали в срочном порядке призывать резервистов, большая часть полицейских управлений крупных городов оставалась недоукомплектованной и пребывала в состоянии легкой паники. Посему увешанный боевыми наградами ветеран, пусть даже его левая нога являла собой конструкцию из хромированных штырей, винтов и пластинок, отчего металлодетекторы сходили с ума всякий раз, когда он входил в двери полицейского участка, мог твердо рассчитывать на почти любую должность.

Так что стоило Калебу прослышать о том, что старина Рой Миллер выходит в отставку, как он сразу же подал заявление на соискание места шефа полиции поселка Край Света, для чего ему пришлось с немалым трудом принять сидячее положение на больничной койке, чтобы обновить собственное резюме. Он больше не хотел становиться героем первых страниц газет с аршинными заголовками или же прототипом для скульпторов, ваяющих бюсты выдающихся личностей. Он всего лишь стремился охранять чужой покой, обрести немного своего собственного и патрулировать улицы, не опасаясь выстрелов в спину. Ему хотелось вновь ощутить на лице дуновение ласкового ветерка и соленый привкус на губах.