Клан. Нарушитель равновесия - Андрей Руб

Высшая стадия опьянения: переспать с незнакомым человеком в салате.

Да уж впечатлений мне хватило с лихвой. Глядя на ряды каменных сараев с решетками дверей и сидящих за ними людей, я внезапно понял…. Рабовладельца их меня не вышло…. С каким-то болезненным любопытством я разглядывал грязных и оборванных людей. Несло дерьмом болью и страхом.

– Милорд решил купить себе раба?

– Милорд – сссука! Пришел посмотреть. И когда какой-то толстый клоун схватил меня за рукав, он успел только произнести: – Вот товар достойный….

После чего у него случился внезапный приступ колик. Надеюсь, мой удар в печень никто не заметил. Оставив почти бездыханное тело лежать в проходе, мы неторопливо двинулись дальше. Покупали рабов на каменоломни, солеварни, прокладку дорог… и прочие малопривлекательные работы.

Состояние, в котором я находился, можно охарактеризовать как дикое бешенство.

Но не мне менять устои общества. Хотя зол я был на себя неимоверно.

Меня провожали потухшие взгляды и смирившиеся лица, разные простые и откровенно уголовные. Я просто запоминал….

И вдруг в отдельной клетке, я увидел нечто. Существо чуть выше моего колена волосатое или покрытое длинной шерстью. С маленьким сморщенным личиком и носом пуговкой, на котором круглые глаза со вселенской тоской взирали на мир. На шее ошейник с тонкой цепочкой, пристегнутый к решетке.

– Это кто?

Ко мне подскочил потный хозяин: – Это боуги.

– Боуги, это кто?

Я пригляделся, зрение рывком скакнуло. Существо окружала едва заметная зеленоватая дымка магической ауры.

– Редко, очень редко удается поймать кого-то из их народа. Это сопряжено с большими опасностями….

И дальше пошла лабуда, типа сложно-опасно и прочее. Я и сам могу рассказать не хуже.

– Его нужно держать в клетке.

И тут внутри меня на грани слышимости, то появляясь, то затихая, появился скулеж обиженного ребенка.

– Поймали маленького, теперь злые заперли в клетку, да. И бедный добрый Ук будет сидеть в клетке. А потом умрет от тоски, да. Глупый Ук попался как глупый гардат [1]. Его никто не понимает и скоро его не будет, да.

От всего этого веяло такой безысходной тоской и детской обидой ребенка, что я поёжился. Оглянувшись по сторонам, понял что только я слышу его.

Сейчас этот большой-злой возьмет Ука с собой и все, да.

– Сколько?

– Пятьдесят золотых!

– Ты решил продать мне ведро самоцветов? – сквозь зубы.

И дальше по тексту…. Торговались мы долго. Только в этот раз это никакой радости мне не доставило. Я просто выполнял грязную, но нужную работу. Сошлись на тридцати пяти. Все равно сумма запредельная. Ремонт гостиницы с материалами и работой бригады гномов, обошелся в семьдесят. Пришлось доставать камни, золота было мало. Мои спутники смотрели это действо с равнодушным интересом. Хозяин отстегнул цепочку и протянул мне.

– Ни в коем случае не снимайте ошейник. Он магический, не даст убежать и не дает напасть на хозяина. Он стоит три золотых…, но с вас милорд только один.

Мрачно оскалившись, я ответил: – Пошел ты…

– Я позову стражу.

Я молча, кивком головы указал продавца. Ма мгновенно переместился к торговцу и выхватив нож, упер его в бок торговца живым товаром. Вид у него был при этом абсолютно равнодушный и ничего не выражающий.

– Если успеешь, с…самка собаки…, – злобно прошипел я.

Взглянув на мое лицо он понял, что торг здесь не уместен, еще пара лишних слов и его просто зарежут.

– Я пошутил, благородный господин…. Ээ…, все в порядке – это подарок, подарок.

Я снова кивнул Ма. Он гибким и текучим движением переместился в сторону, продолжая контролировать ситуацию. Я наклонился к существу.

– Большой поможет Уку, – мысленно обратился я к нему.

В голове раздалось радостное верещание: – Большой понимает Ука?

– Да. Понимает.

– Ук верит Большому?

Взглянув на меня снизу вверх, он ответил: – Верит, да.

– Ук не убежит?

– Нет, не убежит, да. Верит. Большой – хороший, да?

– Хороший.

– Ук будет слушать Большого, да, – и он доверчиво прижался к моей ноге, с надеждой поглядывая на меня.

Я снял ошейник с цепочкой и швырнул его под ноги толстяку: – На, примеряй! Тебе пойдет, если украсить его драгоценными камнями.

– Запоминайте рожи торговцев, я никого из них не хочу видеть в гостинице. Если придут не пускать или выбросить из зала, если увидите там!

Итор отчего-то с уважением посмотрел на меня. Братья крутили головами, запоминая лица нечестивых извлекателей прибыли. И я ведь, тварь, чуть не стал таким. Мало меня били, мало! Убивать надо таких деятелей, как я, еще в колыбели. Чтоб другим неповадно было! Ладно, закончим дела разберемся.

– Он совсем маленький, лет тридцать – сорок, – раздался голос Сима. – Давно я не видел представителей его народа.

– Ты знаешь их?

– Его народ живёт в глухих чащах и почти никогда не контактирует с людьми.

Обычной язвительности или ерничанья в его голосе не было. Только любопытство.

– Вот и побыл рабовладельцем. Хорошо хоть бароном быть не перестал, – все таки не удержался и прокомментировал Сим.

Подхватив Ука на руки, он оказался не тяжелым, мы двинулись к себе. Ухватив меня за шею Ук с любопытством и превосходством поглядывал по сторонам. Он доверчиво прижимался ко мне и переспрашивал: – Большой – хороший, да?

А я успокаивал: – Хороший, хороший.

– И мед даст?

– Даст….

– У хорошего-большого правда есть мед, да?

– Есть, есть.

Во дворе гостиницы слонявшийся Гоша увидев меня в восхищении замер и спросил: – У вождя, Хранитель Леса?

– Ты его знаешь?

– Мой народ иногда видит хранителей. Один раз шаман разговаривал с ними. Об это помнят до сих пор.

– Гоша пойдем-ка, побеседуем? – сказал я, опуская Ука на землю.

Он вцепился в мою штанину и стал со страхом смотреть по сторонам.

– Не бойся малыш Ук. Ты здесь в полной безопасности, как дома. Никто не тронет, – обратился я мысленно к нему.