Меч Демона - Кен Худ

– Эй ты, ублюдок!

Голос, в котором звучал вызов, послышался откуда-то из-за спины Тоби Стрейнджерсона. Он не оглянулся. Правая нога его инстинктивно дернулась, но он справился с собой и, не меняя шага, продолжил путь по пыльной дороге.

– Это я тебе говорю, ублюдок!

Голос, похоже, принадлежал Вику Коптильщику. Женщины, сплетничавшие у дверей, оглядывались на крик, работавшие на огородах мужчины выпрямлялись посмотреть. Двое юнцов впереди него тоже смотрели в ту сторону, ухмыляясь, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Значит, стычка подстроена, и они играют в ней не последнюю роль.

Выбора не оставалось. Тоби шел, не останавливаясь, прикидывая, сколько их будет. Впрочем, какая разница? В любом случае достаточно, чтобы сделать все, что они хотят сделать. Потом он вспомнил, о чем его предостерегала нынче утром бабка Нен, и по спине у него пробежали мурашки. Это несчастье было предсказано.

– Ну, ублюдок? Ты меня слышишь, ублюдок?

Никакого сомнения – кричал толстый Вик Коптильщик. Те двое – впереди, у дома гончара – Нил Байвуд и Вилли Бейн, значит, в этом участвуют Брюс Бернсайд и Рей Мясник, а возможно, и еще двое-трое парней, которых он не раз видел в этой компании. В глене теперь осталось не так уж много молодых людей.

Утренний ветер был пронизывающе-холодный, и все же Тоби вспотел. Бабка Нен все утро, пока он занимался обычными домашними делами, придиралась к нему и вообще мешалась под ногами. Поэтому в замок пришлось бежать, а там стюард Брюс отослал его обратно в Тиндрум, и снова ему пришлось бежать, ибо поручения лэрда полагалось выполнять бегом. Еще бы тут не вспотеть, тем более в таком тяжелом пледе!

И что он должен сделать теперь – объяснить: «Я вспотел, потому что бежал, так что не думайте, пожалуйста, что я струсил»?

– Ублюдок! Ты что, оглох, ублюдок?

Даже сквозь вой ветра он различал звучавшую в голосе угрозу. Обычный деревенский шум, казалось, стих – люди бросали работу и прислушивались. Стихло клацанье ткацких станков, стих металлический лязг в кузне, стук молота каменщика. Только где-то вдалеке брехала собака и гоготали гуси, из школы доносился» нестройный хор детских голосов, нараспев учивших урок, да рокотали мельничные жернова. Еще дальше, у замка, упражнялись под ровный барабанный бой солдаты.

– Ублюдок! Я к тебе обращаюсь, ублюдок!

Голос приближался. Тоби уже слышал стук подошв по камням. Они рассчитают все так, чтобы сомкнуть кольцо как раз когда он поравняется с Нилом и Вилли.

Под ногами – сплошная грязь, валуны и трава, улица неровной колеей вилась через всю деревню. Огороды были окружены невысокими каменными стенами, а еще – дорога, скалы, пастбища. Десятка два домишек, рассыпавшихся по обеим берегам реки, – вот и весь Тиндрум. Стены из нетесаного камня, крыши из дерна, окна закрыты деревянными ставнями. Никто не сказал бы точно, где кончается деревня: домишки просто тянулись по глену, карабкаясь на склоны холмов, пока не растворялись где-то вдали. Спрятаться негде, бежать – некуда.

– Предатель! Если ты не откликаешься на «ублюдка», ублюдок, может, откликнешься на «предателя»?

Вик был теперь всего в нескольких шагах от него и орал так, что, наверное, во всем Страт-Филлане слышно. Тоби не боялся толстого Вика. Он боялся Вика и пятерых его дружков. Предостережение бабки Нен все не выходило из головы. В последнее время она часто вела себя странно, но сегодня утром и того необычнее.

Она подошла к нему, когда он доил Босси.

– Не ввяжись в драку! – повторяла она. – Зло надвигается на глен. Ужасные дела грядут, если ты ввяжешься в драку сегодня! – Она крутилась вокруг него, пока он кормил кур, таскал воду, колол дрова, в общем, делал обычную утреннюю работу по дому. Все это время она размахивала клюкой и все бормотала про страшное зло, которое нависло над гленом, и про то, что он должен держаться подальше от драк. Что бы ни наговорил ей хоб, это здорово ее расстроило. Когда он убегал на работу в замок, бабка все еще не успокоилась.

Тогда он не придал ее словам какого-либо особого значения – сама мысль о драке казалась сегодня абсурдной. Вот на следующей неделе, когда весь глен соберется на игры, тогда другое дело. Тогда ему придется защищать свое звание, если, конечно, найдется желающий оспорить его. Разумеется, он рассчитывал на честный мужской поединок. Совсем не на то, что задумал Вик Коптильщик.

– Предатель! Предатель! Я к тебе обращаюсь, предатель! Ублюдок сассенахский! А ну повернись ко мне, ублюдок!

Щеголеватая Фэн Гленохи стояла у своего крыльца и болтала с толстой Ольгой Гончарницей. Обе неодобрительно обернулись на шум, а ему предстояло пройти как раз мимо них.

Не замедляя шага, Тоби сорвал шапку и вежливо поклонился женщинам.

– Доброе утро, сударыни!

Обе отвернулись от него и продолжили свою болтовню. Ноги сами несли его к Нилу и Вилли, словно листок в потоке.

– Доброе утро – это когда рядом нет ублюдков! – не унимался Вик. – Когда рядом нет предателей. Эй ты, предатель, дружок сассенахов!

Это было неправдой, но как раз сейчас Тоби Стрейнджерсон и впрямь обрадовался бы появлению английского мундира. Он уже видел дом мельника. Перед домом стояла телега, нагруженная мешками. Именно туда и лежал его путь, вот только дойти ему, похоже, не судьба.

Нил и Вилли лениво раздвинули руки и шагнули на дорогу, загораживая ему проход. Должно быть, половина Тиндрума уже смотрит.