Пират. Капитан - Командор - Андрей Посняков

— Плыви, плыви, милая!

Сеньор Андреас Громахо — Андрей Андреевич Громов — попытался было помочь своей спутнице, но та отмахнулась, заулыбалась весело, бросила по-каталонски:

— Не надо! Я хорошо плаваю, ты же знаешь. Смотри, еще и тебе помогу. А вообще-то…

Девушка вдруг наморщила носик, фыркнула, ненароком глотнув из набежавшей волны водицы. — Вообще-то, мы куда плывем? И что это за мост такой странный?

— Обычный мост, — Громов перевернулся на спину — немного передохнуть — и помахал девчонке рукой. — Устала?

— Нисколечко! Только вот где наш корабль? Что-то не видно.

Еще бы не видно… Молодой человек улыбнулся, он прекрасно знал, что произошло пару минут назад с ними обоими. Знал и пока еще не придумал — как сказать любимой девушке, Бьянке. Точнее — баронессе Кадафалк-и-Пуччидо, юной синеглазой бестии с длинными каштановыми волосами и гибкой фигуркою, рожденной… гм-гм… году так примерно в тысяча шестьсот восемьдесят шестом!

Две минуты назад… впрочем, уже — три… они, взявшись за руки, прыгнули в море с высокого борта трехмачтового судна под названием «Красный Барон» — «Барон Рохо», — прыгнули специально, чтобы вернуться назад, в свою эпоху, вернее, в свою эпоху вернулся Громов, баронессу же просто прихватил с собой, как бы цинично это ни звучало. Просто не мог расстаться с любимой женщиной, не смог оставить, бросить на произвол судьбы: баронесса, это в прошлом, а потом вдова, жертва сектантов, гонимая преступница и едва не угодившая на костер ведьма!

На костер-то ее именно здесь хотели отправить, в Чарлстоне или в Чарльз Тауне — городе короля Карла — как именовался Чарлстон в начале восемнадцатого века. Громов угодил туда, спасая одну девушку, так похожую на Бьянку. Взобрался на борт «Барона Рохо», схватил Владу (так звали девчонку) за руку, прыгнул… И оказался все на том де берегу Коста дель Маресм в Каталонии, близ курортного городка Калелья. Только уже в тысяча семьсот пятом году!

Как раз шла война за испанское наследство, и — волей-неволей — Андрею пришлось в ней участвовать, даже получить капитанскую должность помощника коменданта крепости Монтжуик, захваченной войсками, верными австрийскому эрцгерцогу Карлу — одному из претендентов на освободившийся испанский трон. Второй — куда более удачливый — претендент — Филипп Анжуйский, он же — Филипп Бурбон, внук французского короля Людовика Четырнадцатого, уже стягивал войска, намереваясь выбить конкурента из Арагона… Или выбил уже? Бог весть. Громов точно не помнил, хотя по специальности и был историком, даже диссертацию успел защитить, правда, на весьма далекую от той войны тему — «Крестьяне-отходники Тульской губернии в русской революции 1905–1907 гг».

Защитился, женился — открыл транспортную контору (с деньгами помог тесть) — потом как-то быстро развелся, и вот надумал развеяться в Калелье с очередной подружкою, оказавшейся… вовсе не такой, какой Андрей хотел бы видеть свою супругу.

А в восемнадцатом веке он встретил Бьянку, юную баронессу, как раз такую, о какой мечтал, казалось, всю свою жизнь. Умную, красивую, с добрым сердцем… и как две капли воды похожую на Владу.

И что же с ней теперь делать-то? Адаптировать как-то надо бы… надо… И еще — прививки, обязательно — прививки, иначе…

— Ого! Да тут течение… или это просто волны, — обернувшись, крикнула Бьянка. — Нас во-он к тому мысу несет. Я там бывала и раньше, но… что-то не узнаю местность. Дома какие-то стоят… высоченные. Вроде их раньше не было.

— Тут… тьфу… много чего не было, — отплевываясь, Андрей усмехнулся и, глядя на мыс, добавил: — Смотри-ка, а там загорают. И это славно.

— А еще славно, что вода не очень холодная, — загребая, заметила девушка. — Ой! А я юбку сбросила… как же теперь на берег выйду? Надо какое-нибудь безлюдное место выбрать, хотя бы за мысом.

— Доплывем?

— Спрашиваешь! Что тут плыть-то?

Громов и сам уже избавился от тяжелых башмаков с пряжками, пошел на дно и пояс со шпагой, остались лишь короткие штаны — кюлоты, чулки, да белая кружевная сорочка, такая же, что и на баронессе, только та была куда как длиннее.

— Ах, все же лишь бы никого не встретить!

Андрей улыбнулся:

— А если б все вокруг вдруг оказались голыми?

Бьянка ничего не ответила, лишь снова фыркнула и рассмеялась.

Между тем гонимые ветром волны несли пловцов прямо на мыс, на песчаный пляж, полный загорающими людьми… Ну не то чтобы так уж полный, но человек двадцать имелось точно! Правда, никто не купался — это для Громова было тепло, а для изнеженных американцев — явно холодновато.

Америка, черт побери! Чарлстон, штат Южная Каролина. Российского консульства тут, конечно, и в помине нет. Что-то придется делать, как-то выбираться, тянуть Бьянку…

— Слышь, милая… Помнишь, я тебе говорил? Ты только ничему не удивляйся, ладно? И не бойся — это самое главное. Все же мы вместе — не пропадем!

— Бояться? — девушка насупилась и, опустив голову, шумно выдохнула в воду. — Да я уж отбоялась… пришлось. Сожгли бы ведь, как бы не ты да не твой амулет.

Амулет — иконка Пресвятой Богородицы Тихвинской из нержавеющей стали — Громов подарил баронессе давно, и с помощью подарка этого — по его следам — и отыскал девчонку впоследствии, надо сказать — очень даже вовремя. И вправду: опоздал бы — сожгли бы Бьянку, как ведьму!

— Ой, какой прибой! Милый, давай во-он к тем кустикам.

На самой оконечности мыса, метрах в двадцати от воды, и впрямь росли кустарники и какие-то небольшие деревья, не слишком густые, но вполне достаточные для того, чтоб укрыться на первое время — привести себя в порядок и обдумать стратегию дальнейших действий.

— К кусточкам? Давай!

Бьянка оказалась на берегу чуть раньше Андрея, выбралась, побежала по пляжу, вымокшая батистовая сорочка вовсе не скрывала всех прелестей ее стройной фигурки… Пара абсолютно голых парней, оказавшихся как-то уж слишком близко, проводили девушку восхищенными взглядами, один даже выкрикнул что-то, и пробегающий мимо Громов показал обоим кулак. Парни не обиделись, наоборот — расхохотались и, повернувшись, замахали кому-то руками. Андрей скосил глаза, увидав бегущую к ним нагую девчонку — черноволосую, загорелую, тощую, с упругой, мило покачивающейся на бегу грудью.

— Они тут все голые, — раздвинув ветки кустов, без всякого удивления сообщила юная баронесса. — Видать, общественная купальня. Как раньше, в старину, даже городские бани были общими — и мужские, и женские одновременно. — Ой! Кажется, гроза начинается.