Школяр - Дмитрий Таланов

«Лаборатория «Алекса», просуществовав три года, не оставила после себя клочка бумаги после известных событий и оказалась самой дорогой затеей тех лет. Но при взгляде из сегодняшнего далека видно, что она себя окупила. Хотя вряд ли её создатель предвидел, как отзовется в веках его решение превратить грозную тюрьму в первое высшее учебное заведение. Ибо настоящими причинами основания Лаборатории явились раздражение и скука императора, которому просто было не с кем спорить на равных…»

«История Второй Империи», 19-е издание,

Анастасийская Центральная Библиотека

— Филь!

Нет ответа.

— Фи-и-ль!

Нет ответа.

— Удивительное дело, только что был здесь! Филь, где ты?

Мета Хозек огляделась — в комнате не было ни души. Как всегда по окончании лекции учеников смыло как волной. Девушка подумала, что Филь успел выбежать с остальными, но тут заметила ботинки, торчащие из-под учительского стола. Присев на корточки, Мета увидела их владельца.

— Филь, — изумленно сказала она.

— Т-с-с! — раздалось в ответ предостерегающее шипение.

Взъерошенный от волнения Филь сжимал в руках Арпонис, нацеленный на вентиляционную отдушину, за решеткой которой находились владения профессора Иеронима Фабрициуса, доктора медицины.

Профессор был родом из Фландрии, привезенный сиротой в Новый Свет. Он был крепко сложен, вид имел простой, нос картошкой, а руки большие.

— Мета, лезь сюда! — прошептал Филь, оглядываясь через плечо. — Я думал, мне это чудится, но сегодня я его поймал!

— Кого, Схизматика?

Девушка присоединилась к нему, и Филь почтительно подвинулся. Из зарешеченной отдушины перед ними пробивался слабый свет и слышался голос профессора, который распевал какой-то гимн. Это было непохоже на Фабрициуса — высокий и сутулый, он основательно ступал и так же основательно разговаривал. Стригся он всегда под горшок и ходил в том же платье, что ученики Алексы, экономя на одежде. Сестра Меты, Анна наградила его прозвищем «Схизматик» за полное отсутствие интереса к своему виду и такое же отсутствие воображения в любой области, кроме медицины.

Рубиновые глаза собаки на набалдашнике жезла тускло светились. Эти глаза-кристаллы носили название «Око Одина» и могли светиться, только если рядом находился демон. Демонов у Алексы еще не встречали, но всё происходит когда-то в первый раз.

Мета толкнула Филя в плечо, показывая, что надо поднимать тревогу. Тот в ответ поводил у неё перед носом указательным пальцем, затем ткнул им в отдушину.

Отказываясь верить, Мета выдохнула:

— Профессор?

Филь кивнул и в доказательство вдавил палец в плоскую фигурку на орнаменте жезла, напоминавшую веревочную петлю с перекрещенными концами. Мета хотела его остановить, но не успела, а за стеной лаборатории раздался грохот и звон разбившегося стекла.

За решеткой отдушины мелькнули полы плаща и знакомый взгляд профессора встретился с серыми глазами виновника. Филь подкинулся, приложившись макушкой к столешнице.

— С-сатана! — выругался он.

Быстро выбравшись из-под стола, он помог вылезти Мете. Судя по её виду, ругань она не одобрила, но Филь в глубине души верил, что она притворяется. Он не понимал, как ей удалось вырасти такой вежливой в семье Хозеков, между братом Яном, не лазавшим за словом в карман, и скромной на вид Анной, обладавшей способностью раздавать ярлыки, насмерть прилипавшие к человеку.

Они выскочили на улицу, надеясь, что успеют удрать, и увидели спину профессора, удалявшегося от них быстрым шагом. Школяры удивленно переглянулись: как этому флегматику удалось их обставить и почему он даже не попытался их поймать?

Филь нацелил Арпонис в спину профессора. Рубиновые глаза опять засветились и не потухли, когда жезл оказался направлен на дверь медицинской лаборатории. Удивленный, Филь дернул за ручку, но дверь не поддалась.

— Ахинея голубая, — пробормотал он, бессмысленно глядя перед собой. Мета продолжала смотреть вслед профессору.

— Скажи, что мне это не кажется! — взмолился Филь.

— Не кажется, — эхом отозвалась Мета. — Я думаю, нам надо будет вернуться сюда. Всей компанией, после ужина, а то сейчас колокол прозвенит. Ты с Яном пойдешь вперед, а мы следом, чтобы не возбуждать подозрений.

Не успела она договорить, как под стылым темнеющим небом разнесся гулкий удар колокола, созывая на вечернюю трапезу.

Бывшая государственная тюрьма «Алекса», которую император Флав очистил от узников и переименовал в Лабораторию, располагалась на обширном холме, возвышаясь над окружающим лесом. Её стены представляли собой забор из гигантских почерневших бревен, вертикально врытых плотно друг к другу и политых особым составом, который превращал дерево в камень. По этой технологии были также сделаны дороги в столице Империи, поразившие когда-то Филя. И точно так же были сделаны все прочие строения на территории Алексы, кроме Сигнальной башни, сложенной из настоящего камня, в которой располагался птичник с небольшим количеством почтовых голубей.

Столица Империи Кейплиг находилась в пяти днях пути отсюда, длинного пути по сплошному лесу, вдали от каких бы то ни было городов и деревень за исключением крошечной деревушки, приютившейся у подножия холма. Два месяца назад Филь проделал этот путь с Габриэль, своей названной сестрой, еще не зная, что жизнь здесь окажется куда увлекательней, чем любой год из тринадцати с половиной лет, которые он прожил. Правда, Габриэль говорила, что ей куда больше нравилось в столице, но это пока она не познакомилась с игрой Юка, зародившейся здесь много лет назад среди узников.

Игра получила название от растущего за забором Алексы растения под названием юка, которое представляло собой полый шар, в зрелом состоянии — черного цвета. Это было единственное в Империи растение демонов и, как таковое, способно было разбудить к жизни Арпонис. Стоило направить жезл на юку и надавить на «петлю», как шар и жезл оказывались связаны друг с другом невидимой нитью. Требовалось только смотреть, чтобы не ухватить старую юку, с белым пухом на макушке, — такой шар мог раздуться и утащить в небо.

Этой особенностью юки много раз пытались воспользоваться узники Алексы, чтобы сбежать, однако наведенный на растение второй Арпонис прерывал попытку. Под двумя лучами юка быстро раздувалась и лопалась, сбрасывая беглеца на землю. Так зародилась игра, за которую, как считал Филь, можно смириться даже с существованием в этом мире демонов.

Филь благодарил богов также за то, что в Алексе кормили, как он никогда не ел. Простая однообразная пища, которую он потреблял первые десять лет жизни, ходя с отцом-купцом по морям, не шла ни в какое сравнение с местной, да и с заумными блюдами, что ела семья Фе и с которыми он никогда не знал, что делать. Воистину на императора Флава снизошло просветление в день, когда он упек Филя в Алексу!