Острова жизни - Ольга Белошицкая

(Сезон Пробуждения. Агваллар, первый слой тарса)

Небесный столб, ведущий на Агваллар, выглядел настораживающе тусклым. Не огненная воронка, уходящая высоко в небо, а бледно мерцающий столб серо-сиреневого дыма, унылый, как осенний туман в низинах. Глядя на него, Тэйн забеспокоился, что Столб может угаснуть, так же, как и хэльды. Неуверенно оглянувшись на озадаченного Кельхандара, он быстрым движением нарисовал знак Небесного огня на что Столб тускло полыхнул и качнулся из стороны в сторону, подтверждая свою живучесть.

Тэйн последний раз оглянулся на Лейт. «Уверена?» — спросили его глаза, и она твердо кивнула головой: «Да», и решительно поправила заплечный мешок. Еще там, в святилище, она потребовала нагрузить ее наравне с мужчинами. Наравне, конечно, Тэйн не позволил, но взять часть вещей, так и быть, разрешил.

— Говорят, путь на Остров охраняет Голодная глотка, — заявил хильд насмешливо. Ему было явно не по себе: он все время щурился и оглядывался назад.

— Кианейт не говорила ни про какие глотки, — заволновалась Лейт. — Просто Столб и сразу же Дверь.

— Это он так шутит, — успокоил ее Ройг и повернулся к хильду. — Хватит дурака валять, иди уже.

Кельхандар обошел столб кругом и, потоптавшись, сделал решительный шаг вперед. Тусклый дым окутал его, очертания фигуры стремительно истаяли, подобно изображению в хэльде. Убедившись, что никто не выскакивает обратно с душераздирающими призывами о помощи, Тэйн подтолкнул к Столбу Лейт, опять подождал и, наконец, шагнул сам, привычно сжав рукоять меча. В последнее время он частенько прикасался к рукояти, словно заимствуя у холодной стали твердость и уверенность в себе.

Вихрь, падение, словно в бездну проваливаешься, и безумная мысль — почему падение, а не полет? И в это же мгновение все неожиданно закончилось.

Кельхандар и Лейт стояли поодаль, таращась вверх и пытаясь разобраться, что все-таки находится у них над головами. Небо? Воздух? Светящаяся оболочка Острова? Серебристо-белая дымка, вперемешку с сиреневыми и голубыми тенями, тускло мерцала, разливая вокруг неяркий холодный свет.

Ройг сделал шаг вперед и посмотрел вниз. Под ногами была знакомая по снам серо-серебристая субстанция, чем-то похожая на очень плотное облако. Он неуверенно потоптался на месте, убеждаясь в прочности материала, и неожиданно вспомнил, как он называется.

— Сиура, — озвучил его мысль Кельхандар.

Пока он разглядывал поверхность, его спутники осматривали окрестности. Кельхандар обнаружил овальное, затянутое пленкой отверстие в плоском вертикальном камне, похожее на Дверь, и, молча указав на него остальным, решительно направился в его сторону.

Что заставило Ройга обернуться, он потом так и не вспомнил. Резко сдавило виски… Оно скользнуло по правому краю облачного ковра и обрушилось на Кельхандара сверху, закрыв его от остальных. Тэйн бросился вперед, вытаскивая клинок из ножен, и даже успел взмахнуть им и ткнуть острием в странное бесформенное создание. Пытаясь на ходу разобраться, где у твари голова, а где конечности, он отскочил назад, одной рукой держа меч, а другой наспех рисуя цепочку урд-знаков. Учуяв еще одного противника, оно обернулось и уставилось Ройгу в глаза двумя темными, сверлящими кругляшами. Его засосало и понесло по неведомому лабиринту, сплошь состоявшему из поворотов и тупиков, отчего он сразу же потерял равновесие, врезался в первый же угол, резво поднялся на ноги, сделал пару шагов и снова налетел на препятствие.

Лейт потом рассказывала, как он принялся неразборчиво бормотать, поминая то Ллиха, то Ейра, с равнодушно-отрешенным, почти как у покойника, лицом. Огромная огненная пасть, распахнувшаяся в то мгновение, когда Тэйн сделал навстречу этому существу свой первый шаг, опалила ее жаром, и она, понимая, что их поход заканчивается, не начавшись, изо всех сил ударила Ройга своим заплечным мешком.

Выбитый из гипнотического транса Тэйн опустил на чудище меч, но остро отточенное лезвие не причинило тому никакого вреда. Ройг повторил попытку — бесполезно. Отбежав подальше от твари, он принялся лихорадочно соображать: раз меч не берет — значит, не существо, а наваждение.

Отскочив назад, он протянул к противнику невидимые руки-щупальца. Загадочное создание хлопало пастью и раскачивалось, подкрадываясь к Тэйну с осторожностью горного лаоша, а он так же медленно, шаг за шагом, отступал, лихорадочно перебирая варианты, и в итоге решил попробовать сплести паутинку-кокон. Он остановился, ожидая, пока оно подойдет поближе. Еще шаг. Еще… Медленно и кропотливо он заменял щупальца петлями урда, узлами которых становились урд-знаки, и когда, наконец, сторожсделал выпад и клацнул пастью у самой шеи Ройга, Тэйн произнес вслух только что законченную формулу. Сторож хрюкнул и резко уменьшился в размерах. Обрадованный Ройг поспешил закидать его знаками стихий, призвав для этого огонь и воздух. То, что оставалось от твари, вспыхнуло, разгорелось сиреневым пламенем и быстро потухло, оставив после себя омерзительную вонь.

Лейт окликнула его, как только он, выйдя из транса, отошел в сторону.

— Посмотри, что с Кельхандаром.

Кельх лежал у Двери, бледный и притихший. Ройг присел рядом, нащупал точки жизни и убедился, что его друг жив. Руки дрожали от напряжения, с трудом удерживая Огонь жизни, когда он, пробежавшись ладонями вдоль тела хильда, убедился, что ран нет.

— Он спит. Это даже не обморок, — облегченно пробормотал Тэйн, вставая. — Всего лишь глубокий сон. Видимо, сторож не должен был никого убивать. Возможно, только усыпить и дождаться тех, кто занимается непрошеными гостями.

Лейт смотрела на него, тщетно пытаясь скрыть тревогу.

— Сколько еще легенд окажется правдой, Тэйн, прежде чем мы доберемся до цели?

Он задумчиво пожал плечами.

Кельхандар очнулся довольно быстро. Пока он спал, Ройг огляделся и даже прошел через Дверь, убеждаясь, что с той стороны их не караулит еще одна Голодная Глотка. Все обошлось. Там, дальше, неровными слоями стелилась такая же туманная поверхность, конец которой терялся где-то за горизонтом. Не разглядел Тэйн и привычных его воспоминаниям пузырей. Слои сиуры казались здесь более рыхлыми, рваными, словно клочки бумаги, небрежно разбросанные по полу. Он шел по ним с опаской, потом сел на корточки, окунул ладони в стелющийся над сиурой дымок и стал ждать, что ему подскажут обостренные до предела органы чувств. Сиура откликалась совсем как живая телларианская земля — теплом и покалыванием в ладонях. Она показалась ему плотной и надежной, и он перестал беспокоиться. Свечение оболочки Острова медленно тускнело, и сияющий туман под ногами и над головой постепенно превращался в унылый серый кисель. Тэйн неожиданно вспомнил, как островитяне считали время. Один цикл свечения сиуры состоял из трех частей, которые назывались ир, ат и сут. Кажется, сейчас шел именно ат — нечто вроде телларианского дня, близившегося к вечеру.