Торг с мертвецами, часть 1 - Марина Баринова

Человек, думающий, что он свободен, подобен брошенному камню, который думает, что он летит.

Бенедикт Спиноза

— Краденого не берем! — бритоголовый капитан торгового дромона отмахнулся от перстня, что робко протянул ему Гафур. — Совсем ума лишился, раб? Да мне и разговаривать с тобой нельзя! Если Магистратовы ищейки найдут у меня эту цацку, кормить львов пойдем вместе.

Гафур не отступал. Слишком далеко он зашел, чтобы сдаться сейчас, в порту Тартао, когда свобода была так близка. Он добирался сюда на протяжении двух долгих недель, полных голода, усталости и страха. Смерть шла за Гафуром по пятам, дышала в затылок, мерзко кашляла и пахла гноем. Он знал, что, если не уплывет с этого проклятого острова, старуха с холодными пальцами непременно его настигнет. Как и все население Тара.

— Он не краденый. Это плата за десять лет работы.

Капитан глумливо улыбнулся.

— На плантации-то? Совсем меня за идиота держишь? Я знаю, что на юге случился бунт. И, судя по твоей отметине, — он больно ткнул мозолистым пальцем в татуированную щеку Гафура, — ты как раз оттуда, заморыш. Беглец. Преступник. Рабский бунт хуже чумы.

— Так на юге и бушует чума! — воскликнул раб. — Потому и восстали, что хворь выкашивает целые деревни! Ты видел, как умирают чумные? Видел, как лопаются бубоны? Нас бросили там! Даже охранники бежали, а людей оставили ждать смерти. Пожалуйста! — взмолился он, втиснув драгоценный перстень в руку капитана. — Прошу, возьми меня на корабль! Я честно трудился всю жизнь, но не хочу умирать в колодках. Умирать вот так, в корчах от болезни… Буду делать, что скажешь — хоть нужник выгребать, лишь бы убраться отсюда.

Капитан запрокинул бритую голову и громко расхохотался.

— Нужник? Да ты, малец, видать, никогда корабля не видел! Это ж не вилла какая — откуда там нужнику взяться? — Он резко посерьезнел и с силой потянул Гафура в сторону, увидев солдат эннийского Магистрата. Отряды вооруженных воинов прочесывали каждую улицу Тартао. — Шутки в сторону, малец. Кому ты принадлежишь?

— Семье Ишкери.

Капитан тихо присвистнул и задумчиво почесал смуглую шею.

— Скверно. Ишкери славятся жестокостью. И богатством. — Он покрутил в руках перстень: прозрачный камень величиной с мужской ноготь сверкнул на беспощадном полуденном солнце. — Ладно, нравишься ты мне. Люблю целеустремленных ребят, а ты напомнил мне одного хорошего человека. Да и плата достойная… Снимай рубаху.

— Что? — опешил Гафур.

— Раздевайся, говорю. Надо убедиться, что ты не хворый, иначе нам всем крышка. В море бежать некуда, и корабль станет нашей могилой.

Раб покорно кивнул и, спрятавшись за нагромождением бочек, принялся стягивать прохудившуюся в нескольких местах тунику.

— Я осматриваю себя каждое утро! — зло ворчал он. — И за это время не чувствовал слабости. Потому и решил бежать с острова, пока не заболел.

Капитан невозмутимо пожал плечами.

— Пока сам не увижу, на судно не пущу. Повернись-ка спиной и подними руки. — Гафур снова подчинился. — И штаны спускай. Вдруг у тебя в паху бубон засел?

— Прямо здесь? На причале?

С корабля донесся смех, а бритоголовый изверг, казалось, искренне удивился.

— Разве ты не привык ходить голышом? Мне казалось, невольников приучают с детства.

— Я надеялся, что это время закончилось. — Краем глаза Гафур заметил, что за ним исподтишка наблюдала вся команда. А капитан, будь он неладен, несколько раз проверил каждую пядь кожи своего нового знакомого. И лишь затем отстал.

— Ну? — раб начал терять терпение. — Мы договорились?

Капитан почесал блестящую макушку и жестом показал на свой дромон:

— Разрешаю, — он отступил в сторону, пропуская Гафура вперед. — Тебе повезло, малец. Выкидывай, а лучше сожги свои тряпки и поднимайся. Мы скоро выходим: «Арзимат» не терпится попрыгать на волнах.

Беглец опешил.

— Ты назвал корабль именем проклятой богини?

— Она не наша богиня, а до имперских суеверий мне дела нет. Я верую в других богов.

И все же Гафура предернуло.

— Куда идет корабль?

— Такие вопросы, знаешь ли, надо задавать раньше. В Таргос.

— Это на севере?

— Ха, да весь чертов мир находится севернее Тара! — хохотнул капитан. — Мы идем в Гайенху, малец. Там правит красивая женщина и нет рабов. Оттуда рукой подать до империи — солнечный Рикенаар, белокаменный Миссолен… Столичные модницы, небось, заждались наших шелков.

— Если там нет Магистрата и чумы, мне все подходит.

— Угу, — задумчиво кивнул капитан, глядя на удалявшихся солдат. — Как тебя звать?

— Гафур.

— Шевелись, Гафур. Но учти, что прохлаждаться я тебе не дам. Ставлю твой перстень, что уже этим вечером попросишься обратно на сушу. Да только пути назад не будет.

Гафур не спорил: на кону была его судьба. Он молча кивнул и медленно направился к кораблю, что должен был увезти его прямиком в новую жизнь — жизнь, в которой не было места ни страшным хворям жарких земель, ни надзирателям, стегавших спины рабов плетьми, ни хозяевам, что распоряжались жизнями людей, точно жестокие боги.

И, несомненно, там не должно было остаться места для Магистрата, продавшего его, Гафура, в рабство, за долги отца.

Забравшись на борт, он не сразу поймал равновесие и еще долго привыкал к качке, которую чувствовал впервые. Вскоре внутренности настойчиво попросились наружу, и беглец понял, о чем говорил его спаситель — морская болезнь страстно накинулась на самонадеянного новичка. И лишь к вечеру, когда ветер немного утих, уже бывший раб смог перевести дух.

Через три дня, когда «Арзимат» обошла все рифы Тирлазанских островов и приблизилась к вожделенному Таргосийскому заливу, Гафур обнаружил под мышкой первый бубон.