Джек Победитель Великанов - Чарльз де Линт

Из зеркала на нее смотрело чужое отражение. Коротко остриженные волосы торчали, словно жнивье на кукурузном поле. Тушь размазалась, а глаза покраснели и опухли. Не от слез, она просто была пьяна...

— Джеки, — пробормотала она, обращаясь к отражению, — что ты с собой сделала?

Пять часов назад она, словно в прострации, наблюдала, как за Уиллом захлопнулась дверь ее квартиры.

— Ты чертовски предсказуемая! — выкрикнул он напоследок. — Одно и то же, день за днем. Вечер за вечером прячешься в этой норе. Что я должен был сделать, чтобы оторвать тебя от твоих книг или чертовой телесоски? Это место — настоящая тюрьма, Джеки, и я не хочу прозябать в ней. Больше не хочу. Мне надоело выбираться куда-то одному, я устал... Боже, у нас вообще нет ничего общего, я даже не знаю, с чего я взял, что было.

Он стоял у двери, красный как рак, с пульсирующими на висках венами, затем повернулся и вышел. Она знала, что он не вернется. А после этого его взрыва и не хотела.

Что плохого в том, чтобы быть домоседкой, а не толкаться постоянно в барах или тусоваться на шумных вечеринках? Может, все, что случилось, и к лучшему. Она попросту не нуждалась в том, что мог предложить Уилл, и была вполне самодостаточна. Так почему ее не оставляло чувство вины? И опустошенности? Словно чего-то в ней недоставало?

Она помнила, что подошла к окну и проводила взглядом Уилла, вскоре скрывшегося в уличной толчее. Затем отправилась в ванную и встала перед зеркалом, разглядывая себя. Так чего же в ней все-таки не хватало? Заметно ли это по ее внешности?

Светлые до пояса волосы не подстригались уже двенадцать лет — с тех пор как ей исполнилось семь. Она любила удобную одежду: свободную клетчатую рубашку и старые левисы. Может, когда она шла по улице, люди оборачивались вслед... смеялись? Наверное, она была похожа на разочаровавшегося хиппи, хотя в шестидесятые еще была в пеленках.

Джеки не знала, что толкнуло ее на это, она смотрелась в зеркало, а в следующий момент у нее в руках оказались ножницы, и длинные белые пряди стали падать на пол, пока она стояла там, бормоча: «Я не пустая». Она повторяла это снова и снова, силясь найти в своих действиях хоть какой-то смысл. Закончив, Джеки впала в еще более глубокое оцепенение, чем в тот момент, когда Уилл хлопнул дверью. Из зеркала на нее смотрела незнакомка.

Она помнила, как, размазывая тушь, красила глаза, стирала, красила заново, но с каждым разом получалось только хуже. И наконец сбежала из квартиры.

С наступлением темноты уже становилось холодно. Улицы Оттавы блестели от октябрьского дождя, который намывал тротуары для лучшего времени суток. Джеки бесцельно брела, ошеломленная своим поступком, ощущая непривычную легкость, когда ветер трепал ее волосы.

Она зашла в бар и заказала выпивку. Раз, другой. Потом потеряла счет. А теперь она была здесь, в грязной туалетной комнате, наверху в баре грохотала музыка. Из зеркала на нее уставился какой-то странного вида панк-рокер, а она была слишком потерянной, чтобы что-то предпринять.

— Иди отсюда, — сказала она своему отражению. — Проваливай домой.

Дверь позади нее открылась, и она виновато покосилась на двух молодых женщин, вошедших в туалет. Они были словно модели со страниц «Vogue». Стильные прически. Высокие каблуки. Красавицы с любопытством оглядели ее. Джеки сбежала от их внимательных взглядов и очутилась на улице; она шла, пошатываясь и дрожа от холода, так как выскочила из дому без свитера, а внутри у нее по-прежнему была пустота... абсолютная пустота.

Она направилась по Бэнк-стрит, оставив позади деловую часть города, с ее наводящими тоску старыми домами и современными офисами из стекла и бетона, больше похожими на упаковки из-под мужского одеколона, нырнула под путепровод Квинсвэй и вышла к Глиб. На запад и восток оттуда тянулись жилые кварталы. Она перешла через мост Лансдаун, свернула на восток к Публичной библиотеке, и пошла по Эхо-драйв к Ривердейлу, пересекла Ривердейл и по Авеню-роад направилась к Виндзорскому парку.

Ее квартира осталась в противоположной части города в Оссингтоне, но ей нравилось спокойствие, царившее в ночном парке. Слева неспешно текла Риде. Трава под ногами была еще влажной, и кроссовки начали промокать. Быстрая ходьба из центра Оттавы согрела ее, так что зубы, по крайней мере, стучать перестали. Ночь была тихой, и Джеки уже достаточно протрезвела, чтобы отдаться своему любимому занятию: ей нравилось заглядывать в освещенные окна домов, мимо которых она проходила, чтобы хоть краешком глаза увидеть частичку чужой жизни.

Чужая жизнь. Интересно, молодые люди бросают других девушек, потому что те слишком скучные?

Джеки познакомилась с Уиллом три месяца назад на свадьбе своей сестры Конни. Она очаровала его тем, из-за чего он со скандалом ушел от нее сегодня вечером. Тогда про это говорилось: «Какое облегчение встретить того, кто ничего из себя не строит», человека, «любящего спокойную жизнь». Теперь она оказалась занудой, потому что ей ничего не надо. Но на самом деле изменился-то он.

Вначале они неплохо проводили время вдвоем, обходясь без нескончаемой череды вечеринок или походов в бары. Но тихие вечера дома вскоре наскучили Уиллу, а она не хотела меняться. Действительно ли ее устраивал такой образ жизни или она просто была слишком ленива?

Джеки не могла ответить на этот вопрос раньше, не могла ответить на него и сейчас. Как вообще люди справляются с подобными вещами?

Она заглядывала в сады и окна, словно надеясь найти там ответы. Дома, которые фасадами выходили на Бельмонт-авеню, а задними сторонами в парк, по которому она шла, были в основном кирпичными и деревянными, их построили в пятидесятые или даже раньше. Джеки неслышно ступала по траве, не слишком приближаясь к горящим окнам, даже не заходя во дворы, просто скользила по ним взглядом, медленно проходя мимо. Впереди возник освещенный плакат с изображением Мэритим, рыбацкого поселка, в слабом отсвете виднелись две мраморные статуи, совы и орла, их силуэты были размыты, а свет, падая сзади, образовывал вокруг них что-то вроде нимбов.

Джеки остановилась, улыбнувшись забавной картине, и почувствовала себя совсем протрезвевшей. Она двинулась дальше, затем напрягла слух, уловив вдалеке какой-то звук, напоминавший низкое рычание.