Невеста Темного - Елизавета Соболянская

Мне было лет семь, когда в наш огромный запущенный дом приехала блестящая черная карета. Фил, старший брат прятался рядом со мной на балюстраде. Он восторженно присвистнул и повис на перилах:

– Смотри, Летка! Смотри! Черное дерево, чайанский лак, гагаты… А кони, какие кони! – он почти стонал. Филлип был известным лошадником в нашей семейке и теперь он взахлеб перечислял мне стати коней, а я, не отрываясь, смотрела на того, кто выходил из кареты.

Какой высокий мужчина! Просто невероятно! Его плащ казался куском тьмы, а наши рослые деревенские лакеи выглядели просто сутулыми мальчишками рядом с его статной фигурой. От одного его вида по коже бежали мурашки. Величественная фигура, гордая осанка и сила. Огромная сила, которая ощущалась даже на расстоянии.

Не слушая восторгов брата, я смотрела на незнакомца с удивлением и опасением. Точно так я смотрела на стеклянный сосуд, который мне однажды позволили донести до стола. Он был прекрасен и пугал своим совершенством.

Отец и мама, похоже, не знали о приезде гостя, потому что не вышли ему на встречу, да и нас детей никто не отлавливал по закоулкам, чтобы отмыть и переодеть. Значит, гость был не званным, но очень важным. Я немного нахмурилась, разглядывая мужчину, и тут за спиной завизжала Селена:

– Я вас нашла! Фил, Летти, теперь вы водите!

Я только плечом дернула, не желая отвлекаться от созерцания невиданного прежде великолепия, а Фил еще больше подался вперед, рассматривая затанцевавших от резкого звука коней. Незнакомец поднял голову и смерил нас тяжелым взглядом. Селена сразу замолчала, прижав ладонь ко рту, на ее огромных голубых глазах вскипели слезы. Фил замер, таращась на мужчину, как удав на кролика, и только я, вскинув подбородок, посмотрела ему в лицо. Увы, он был в маске, но мое упрямство отметил – легонько кивнул и вошел в дом следом за дворецким.

На галерее гостя встретила мама, коротко поклонилась, а через минуту к ним присоединился отец. Мужчины заперлись в кабинете, старый Рейханн понес туда серебряный поднос с бутылкой лучшего папиного бренди. Я с завистью облизнулась на блюдце с крупным черным изюмом и небольшую сахарницу, полную кусочков желтоватого колотого сахара. Придумать, как пробраться в кабинет и утащить немного сладостей, мне не удалось – выловили горничные и принялись нас умывать, причёсывать наряжать.

Примерно через час я, мама и сестры чинно сидели в гостиной, делая вид, что рукодельничаем под чтение единственной в поместье книги сказок. Братьев увел на конюшню Филипп, обещая показать лучших коней в истории нашего дома.

Рукоделием я никогда не увлекалась и потому скоро начала зевать, слушая довольно монотонное чтение Урсулы. Дверь распахнулась неожиданно. Плакса Селена сразу зарыдала, Урсула сделала строгое лицо и отложила книгу, а самая красивая среди нас – Элла – вскочила, улыбнулась, в один миг расправив локоны и оборки парадного фартучка.

В комнату вошел отец, а следом за ним – мужчина в черном камзоле и черной маске. Пока папа переминался у двери, не зная, что сказать, незнакомец обвел нас пристальным взглядом. Мне показалось, что он оценил каждую из нас. Его губы кривились в усмешке, в глазах презрение мешалось с жалостью. Конечно, он заметил, что в комнате сыро, огонь едва теплится, а обивка мебели выцвела и поблекла. Наши самые нарядные платья были перешиты из маминых девичьих туалетов, и хотя ткань была еще крепкой, невозможно было не заметить ее потертость и старомодный рисунок.

– Милорд, – скрадывая неловкость, мама встала и сделала книксен, мои сестры повторили за ней, только я осталась сидеть, глядя мужчине в глаза.

– Леди Изабелла, рад видеть Вас в добром здравии…

Мужчина в черном произносил вежливые фразы, но звучали они, как насмешка над нашим бедственным положением. Он, казалось, удивлялся, что моя мать выглядит красивой и опрятной, имея столько детей и такое крохотное поместье.

Я скорчила ему гримасу. Урсула зашипела на меня рассерженной гусыней, а я отмахнулась:

– Мы не нравимся этому лорду, Ула, так для чего стараться?

– Летти, что ты творишь? – ужас в голосе сестры меня не впечатлил.

Она всегда и всего боялась, а больше всего опасалась измять платье, порвать чулок или вызвать недовольство нашей старенькой гувернантки. Я только дернула плечом в ответ и уставилась на свое рукоделие, делая вид, что страшно занята.

Ко всеобщему удивлению Черный лорд лишь усмехнулся:

– Мне нравится ваша дочь, лорд МакГроув, в ней чувствуется характер. Завтра я пришлю к Вам своего управляющего, чтобы он определил самые срочные дела на ближайшие месяцы.

Мужчины вышли, Урсула пребольно щипнула меня за руку, а мама посмотрел с неожиданной жалостью. На том, казалось, все закончилось, но, на самом деле, все только начиналось.