Теневая месса - Дарья Кадышева

Глава 1.

Белтанн.

Ей снилась охота. И чащоба Куруада.

Она преследовала дикого оленя, ведущего её через колючие заросли, хлеставшие чёрными ветками по ногам. Быстроногий, бурый, изящный, он широкими скачками ускользал от неё, теряясь в изумрудной темноте леса. Пальцы то и дело соскальзывали с тетивы и касались сухой коры деревьев, когда она пыталась найти себе опору в непроходимом кустарнике. Олень издевался над ней, заводя её всё дальше в бурелом.

Прежде чем она упустила животное из виду, она вспомнила, что плохо стреляет. Её учили стрельбе из лука долго и терпеливо, но это было всё равно что научить рыбу говорить. Она бросила взгляд вниз, на своё оружие, на подточенные чёрные плечи лука. Он ей не принадлежал.

Она уставилась в завесу крючковатых деревьев перед ней, прислушиваясь к зловещей тишине Куруада. Каждый, едва уловимый шорох был ей слышен, и она силилась распознать треск веток под стройными копытами. Но ничего. Мёртвое безмолвие.

Она неспешно пошла вперёд, ощущая, как тьма вокруг неё начинала сгущаться. Где-то что-то треснуло, побежало, но маленькое. Не олень. Она внимательно оглядывалась, проникая ночным зрением в темноту леса, отыскивая хоть какое-либо движение помимо шевеления ветвей и листьев на слабом ветру. Морозный воздух закрадывался за шиворот и холодил обнажённые кисти рук.

Звуком, который заставил её до предела натянуть тетиву с наложенной на неё стрелой, оказался трескучий шум падающего тела, разорвавший эхом тишину. Она помчалась на этот звук, не отпуская согнувшийся лук, перепрыгивая через вороха веток и низкие кустарники.

Поляна, на которую она выбежала, была вся залита светом непривычно красной луны, отчего она не сразу поняла, что произошло. Она двинулась медленно, нацеливая стрелу на лежавшего посреди поляны оленя, рвано дышавшего и царапавшего передними копытами мёрзлую землю. Подойдя достаточно близко, она опустила лук, почувствовав болезненный укол где-то глубоко внутри. И страх. Запоздалый, тягучий, неторопливо обхватывавший её ледяными пальцами.

Зверь был ранен. Кровь, казавшаяся в алом свете луны чёрной, хлестала из шеи, покрывала вырванные из брюха кишки, от которых всё ещё поднимался пар. Глаз животного уставился на девушку, сверкая горячей слезой и будто умоляя её прервать мучения.

С похолодевшим нутром она выпустила стрелу, просвистевшую долю секунды и проткнувшую олений череп. Глаз застыл невидящим взором. Девушка судорожно выпустила лук из рук, рассматривая ветвистые рога, развороченное нутро и крепкие ноги. В окружающей тишине было что — то страшное, что-то такое, что заходилось в агонии и кричало ей, чтобы она поскорее уходила отсюда. Но ноги её уже вросли в землю, погружаясь по щиколотку, с каждым мгновением всё глубже уходя вниз. Она закричала, пытаясь выдернуть их, однако крик потонул в чём-то скользком и горячем. Тогда она поняла, что захлёбывалась собственной кровью…

Пробуждение отозвалось вспышкой боли в голове.

Она ещё долго лежала в постели, прислушиваясь к щебетанию птиц за окном и шуму весеннего ветра. Голова продолжала болеть, но уже не с такой силой. Заглянула служанка, сообщила о том, что её ждали в саду на завтрак. Лета скупо кивнула, а когда служанка попыталась намекнуть на свою помощь в утренних процедурах, девушка отослала её прочь. Ей не нравилось, что при дворе короля было принято пользоваться услугами челяди даже в таком простом деле, как умывание. Более того, это её изрядно бесило. Лиам настоял на том, чтобы приставить к ней служанку, и этого было достаточно. В основном Лета посылала её в город за чем-нибудь, когда было лень самой идти, или общалась через неё с друзьями, когда тоже не хотелось шагать на другой конец дворца. Но чтобы принимать с её помощью ванну или чтобы служанка расчёсывала ей волосы… Нет уж, увольте.

Лета выбралась из-под вороха мягких одеял и поплелась умываться. Покои были залиты желтоватым утренним светом, подсвечивая искусную мебель и мозаичную плитку пола. Цвет стен — розовый, на закате приобретающий приятный персиковый оттенок. Первое время Лета действительно чувствовала себя принцессой. Но настоящий восторг она испытывала от огромных окон, которые выходили в сад. К нему она могла подобрать только один эпитет — райский.

Лета прошла по нагретому солнцем полу, постепенно возвращаясь в реальность после плена кошмара. Она никогда не видела хороших снов. Либо ей не снилось ничего, либо только кошмары. Последние полгода — почти всегда кошмары. Разного характера, степени ужаса и страданий, с разным сюжетом и насыщенностью образов. Ей советовали прислушиваться к ним, вдруг эти сны вещие и говорят о будущем.

Лета усмехнулась. Ну, конечно. Мёртвый олень не что иное, как Кернун собственной персоной. Но сон отнюдь не вещий. Он — отражение страхов кернички, которые всё чаще и чаще начинали её пожирать.

Возле чаши с водой для умывания стоял пузырёк с зельем от головной боли. Лета улыбнулась. Лиам помнил о её частых мигренях.

Его в саду не будет, это она знала наверняка. Он с самого утра должен был отправиться в город по делам. Ну а она… Девушка бросила взгляд на меч, прислонённый к изголовью кровати. Пора вернуться к тренировкам. За эти месяцы можно было легко потерять форму, и, если бы не Родерик, вытаскивающий её регулярно на пробежки и спарринги, так бы и случилось. В Грэтиэне у Леты было много вкусной еды и долгого сна, к чему она, к стыду своему, стала привыкать.

Желудок заурчал. Лета умылась, причесалась и выползла на свет божий на террасу, с которой можно было спуститься в сад. Она сразу же, ещё из окна, приметила Родерика, сидевшего за столом возле стены стройных кипарисов.

Сад был гордостью Журавлиного дворца. Большой двор, к которому вело множество выходов с террас и коридоров, был полностью усеян различными деревьями и цветами. Здесь действительно всё благоухало и пестрило словно в раю. Кусты можжевельника равномерно покрывали каждый закуток, грецкий орех сверкал сочной зелёной листвой, ряды жёлтого крокуса и красной орхидеи перемешивались с нежным безвременником и ирисом. Пушистый мирт соседствовал с папоротником, а розовые пионы истончали сладкий аромат. Неудивительно, что Лета могла провести здесь целые часы. В центре сада расположился пруд с изумрудной водой, возле которого важно вышагивали журавли. Среди чёрных были и венценосные, единственные особи которых жили только в Грэтиэне и нигде больше, являясь одновременно и символом города, и его большим достоянием.

Лета остановилась на террасе, вдыхая густой тёплый воздух, заполненный благоуханием сада. Час был уже далеко не ранний, девушка привыкла вставать к обеду, поэтому во дворе прогуливалось немало эльфов. Проходя мимо Родерика, эльфийки кидали на него смущённые и немного кокетливые взоры, но тот не обращал на них внимания, занятый едой и книгой.

Желудок затребовал заслуженный завтрак. Лета спустилась с террасы, щеголяя босыми ногами и просторной рубахой до колен, на что эльфийки отреагировали сморщенными носиками.