Кристина - Грушенька Светлова Страница 43

— Может, она уже заработала 700 рублей? Как считаешь, Лука? — не останавливаясь, язвительно спросил Матвей, глядя в камеру.

В кадре вдруг появился Лука собственной персоной. У Кристины во рту все пересохло и сердце, казалось, сжалось в маленький болезненный комочек. Она так и стояла на месте как вкопанная, где была, не в силах отвести взгляд от экрана. На кого же она нарвалась в этом доме? Как могла так попасть? И неужели именно эта тайна так волновала ее во взгляде Луки, заставляла ее сходить с ума от любого его жеста, от одного звука его голоса? Ее бросило в жар от охватившего стыда и предательского возбуждения. Лука, как на зло, блистал привычной элегантностью: иссиня-серые джинсы, светло-серый пиджак с темно-синим платком в нагрудном кармане, экстравагантная облегающая футболка с длинным рукавом, пестреющая крупными красными, синими и белыми геометрическими фигурами. Контрастность так неотразимо подчеркивала жгучую красоту этого холеного брюнета… Кристина не сразу догадалась, что было у него в руках, а когда поняла, в ногах у нее появилась легкая слабость. Лука подошел к креслу слева, тоже привычно чувствуя камеру и не перегораживая обзор, мягко скользнул рукой вокруг шеи девушки и вдруг резко перетянул ее черным шелковым шарфом, оттягивая голову назад. Она судорожно затрепыхалась и потянулась руками к горлу, пытаясь высвободиться. Матвей в очередной раз дал ей передохнуть. Она лихорадочно ловила воздух ртом и хлопала своими немыслимо длинными прекрасными ресницами, роняя слезы и пытаясь ухватиться за безжалостные руки Луки.

— Если не проглотишь, я тебя придушу. Поняла? — склонившись к ее покрасневшему от удушья лицу, прошипел Лука и ослабил хватку. Девушка едва заметно кивнула и послушно приняла в рот член Матвея.

Кристина вся дрожала, тяжело дыша и войдя в какой-то ступор… Словно впервые заметив пульт в своей руке, она прокрутила запись сразу на двадцать минут вперед, чувствуя, как в глазах почему-то предательски защипало.

Кадр на видео сменился, и изображение подрагивало, как если бы шла съемка с руки. Девушка на экране теперь стояла на полу на коленях в одних черных стрингах. Ее шею перетягивал тугой широкий кожаный ошейник с четырьмя металлическими кольцами, идущий от подбородка до самых плеч. Ее руки в кожаных браслетах были безжалостно закинуты за голову локтями вверх и пристегнуты креплениями к заднему кольцу на ошейнике. Перед ней в полушаге стоял Лука все также одетый, с конкурным хлыстом для верховой езды в правой руке, какие Кристина сама пару раз использовала, когда папин знакомый предложил как-то научить ее кататься верхом. Лука нежно поглаживал щеку Эрны кожаным расширяющимся к низу наконечником, затем коротко шлепнул ее по шее и мягко прошелся хлыстом от плеча к упругой и наливной среднего размера груди. Кожаный наконечник задержался у сжавшегося в бутончик аккуратного темно-коричневого соска, то медленно и мучительно оглаживая его всей поверхностью, то слегка задевая самым кончиком насадки, то легонько пошлепывая. Камера плавно скользила вокруг этого действа, слегка подрагивая и иногда ревниво задерживаясь на деталях — дрожащих пальцах девушки, ее заплаканном лице со слегка размазавшейся подводкой для глаз, на ее красивых чувственных губках, а также на явных красноватых следах от ударов на всем ее гладком смуглом теле. На какие-то бесконечные мгновения в кадре маячило устрашающе суровое лицо Луки, образцовое и вызывающе вожделенное, словно сошедшее с рекламного разворота в модном журнале: он испепелял свою жертву взглядом и медленно облизывал рельефные сочные губы. Кристина успела заметить, как Лука нервно и нетерпеливо закусил губу, напрягая точеный волевой подбородок, прежде чем произвел эффектное резкое движение всем телом, от которого Эрна дернулась и вскрикнула. Кристина даже не сразу осознала, что удар наотмашь пришелся по груди девушки. Рот Эрны раскрылся, губы дрожали, по щекам текли слезы, грудь тяжело вздымалась.

— Еще раз пискнешь, останешься без бабок, — грубо бросил Лука. — Не забыла, сколько ты уже заработала? — он слегка шлепнул ее хлыстом по щеке, поощряя к немедленному ответу.

— Двадцать пять тысяч, — пролепетала она.

— Совсем ничего… Хочешь остановится? — с кривой улыбочкой спросил он, поглаживая хлыстом ее лобок, крепко обтянутый плотными черными трусиками. Девушка, словно в размышлении, зашевелилась, особенно когда кожаный наконечник стал мерно двигаться между ее слегка разведенных в стороны ног. Ее дыхание участилось, а Лука, все расплываясь в ленивой ехидной улыбке, вместо поглаживаний перешел к легким коротким шлепкам.

— Нет… нет… — выдохнула Эрна.

— Что «нет»? — замер Лука.

— Не останавливайся… пожалуйста…

Кристина вся пылала, как уголек, только вынутый из огня. Ей стало душно и тесно от давящего темного интерьера, от собственной одежды, от неистового биения сердца, от страха, от волнительной пульсации в трусиках. Почти против своей воли она снова прокрутила запись вперед, нервно сглатывая и облизывая губы пересохшим языком.

— Так что? Легкие повреждения верхних слоев кожи и слизистых оболочек нам обойдутся в…? Любая сумма… — злорадно пропел уже обнаженный, как всегда подтянутый и эффектный Лука, медленно двигаясь позади склонившейся перед ним девушки. Кристина не могла не отметить для себя, как профессионально он позировал на камеру, демонстрируя всю спортивную грацию своей фигуры и выразительность выбранной позы. Его член, влажный, с мощно вздувшимися венами, широкими медленными движениями то отступал, то глубоко погружался в тело Эрны, очень терпеливо и выверенно нагнетая напряжение своей жертвы.

Эрна стояла на коленях вдоль края кровати, прижавшись щекой к постели. Ее руки были по-прежнему пристегнуты на затылке к ошейнику, беспощадно пережимая ей шею и затрудняя дыхание. Одна рука Луки властно покоилась у нее на пояснице, слегка прижимая ее к низу и не давая подняться.

— Только кожи, — едва слышно прошептала она…

Лука склонился над ней, упершись двумя руками в постель и перейдя к более сильным глубоким толчкам.

— Это не так… дорого оплачивается… — тяжело задышал он прямо у нее над ухом.

— Нет… нет… Только кожи… — жалобно выдыхала она все чаще и звучнее. Ее дыхание перешло в тихие стоны, а тонкий стан гибко прогнулся в пояснице под мощным телом Луки.

— Ладно, — с улыбкой прошептал он ей в ушко, снова выпрямляясь и медленно накручивая на руку ее растрепавшиеся волосы, — восемьдесят тысяч за твою великолепную кожу.

Грубо потянув ее за копну волос, он заставил ее приподняться над кроватью и, не обращая внимания на дрожь ее извивающегося перед ним тела, в несколько яростных рывков кончил в ее распаленное пульсирующее лоно, в блаженстве закрыв глаза и закинув назад голову. Лицо девушки выражало странную смесь блаженства и муки, покорности и стыда.

Все это… выглядело по-животному дико, безумно, грязно, страшно… и до грехопадения возбуждающе. Кристина настороженно огляделась по сторонам, словно опасалась, что кто-то может за ней наблюдать. Однако, комната была пуста. На слабых ногах она прошла к постели, присела на ее край и обессиленно откинулась назад, тут же расстегивая тугие джинсы и запуская руку в трусики, насквозь пропитавшиеся ее соком. Она, наверное, сошла с ума, если докатилась до всего этого… но сейчас ей было все равно… просто нужно было снять дикое напряжение после увиденного… Ее пальчики заскользили по ноющему от болезненного возбуждения клитору, тело изгибалось, глаза невольно закрывались, погружаясь в паутину не то обрывочных воспоминаний, не то фантазий. Она иногда бессмысленно поглядывала на экран, не прекращая себя ласкать и почти не осознавая, что происходило на не поставленном на паузу видео. Где-то в потоке переполнявших ее ощущений и образов, проскальзывали неистовые расправы Луки и Матвея над незнакомой Кристине прекрасной нимфой Эрной. Насколько близка она сама была к подобному, отдавшись воле этих двух демонов? И почему то, что происходило между ними, так отличалось от того, что она видела теперь в этой ужасной записи? Закрыв глаза и извиваясь на постели, Кристина часто задышала, завершая почти онемевшими от усталости пальчиками приносящее облегчение и блаженство безнравственное действо. Сама не зная зачем, она коснулась влажной рукой своих губ, разгоряченных и пересохших. Немного придя в себя, она села на постели и снова глянула на экран: цепи, ремни, сплетающиеся тела, кровь, стоны, вульгарные окрики, нецензурные комментарии… В руках Луки уже был не конкурный хлыст, а шамберьер для выездки, оставляющий на теле жертвы небольшие, но отчетливые кровоподтеки. Кристина невольно закинула вверх голову, вдруг обратив внимание на небольшие металлические полукольца, торчащие из потолка вдоль серебристой витой рамы зеркала.