Омерта. Книга вторая - Лана Мейер Страница 38

— Она подписала? Серьезно? — слегка удивленный тон на том конце провода вызывает у меня холодную усмешку.

Конечно подписала. Эти наивные и большие глаза выполняли бы любую мою просьбу.



— Конечно, Рик. Неужели ты сомневался?

— Ну ты и ублюдок, — подводит итоги Рик, но по голосу я чувствую, что он рад, что нам все удалось. Хотя паршиво становится от мысли, что мы воспользовавшись наивностью и юным возрастом Амелии, провернули авантюру и забрали у неё то, над чем её отец трудился всю осознанную жизнь. — Как она переживет ваше расставание в будущем? Как бы не сделала ничего с собой, — вдруг начинает усугублять ситуацию Рик.

— Это меня не волнует, — я зажигаю вторую сигарету, ощущая, как внутри закипает испепеляющий гнев. — Она переживет. И главное — Мия будет жива. У нее впереди будет целая жизнь, где она забудет ублюдка, которого к несчастью, однажды встретила. Она будет жива и невредима, и я действительно помогу найти Мие родителей, точнее докажу, что они ушли в мир иной. У Мии есть сомнения на этот счет, и она живет в подвешенном состоянии. Порой, это ещё хуже, чем знание правды. Неизвестность и надежда всегда мучает. Это долбаный груз в душе, который она нести не должна.

— Все равно ты ублюдок, Киан. Ублюдок, благодаря которому владения Джеймса теперь у нас в руках, — теперь уже с долей облегчения выдыхает Рик. — Как так получилось, что она не заметила, что передает их тебе?

— Согласно брачному договору, все деньги отца в случае развода остаются Амелии. И даже часть моих. На этом я акцентировал её внимание. Также ей переходит дом, который все это время находился в длительной аренде у компании, что удерживала её денежные средства до совершеннолетия. Это все, что волновало Мию. Среди кипы бумаг, она подписала договор дарения, и теперь ничто не помешает мне проникнуть в лабаратории Джеймса. Скоро я поеду в Северную Каролину, чтобы наконец узнать, ради чего потрачено столько сил.

— Отлично. А что делать мне?

— Продолжай держать в курсе насчет конфликтов и настроений между семьями. Ди Карло уже рвет на части, они конечно попытаются вернуть Амелию, но не станут нарушать омерту и рисковать жизнями своих детей. А кодекс говорит о том, что если дочь семьи заключила брак с представителем вражеской семьи, то она автоматически считается исчезнувшей, более не принадлежащей к клану. Конечно, Доменик бы и сам закрыл глаза на пропажу Амелии, если бы не нуждался в выгодах, которые она давала и ещё могла дать.

— А что насчет Дэниела? Думаешь, он простит унижение, которому ты его подверг, когда точно узнает, что именно ты украл Амелию у него из-под носа? — продолжает засыпать вопросами Рик.

— Ну, думаю к Амелии он потерял интерес. Она уже не подходит в категорию его фетиша. Что до его унижения — мне плевать. Его руки связаны, он не пойдет против семьи Морте. Подстрахуй меня перед Энтони, скажи, что у меня все под контролем. Создай иллюзию того, что я нахожусь в процессе поисков «цветка» и конечно, ни слова об Амелии и свадьбе.

— Конечно, Киан. Пока он верит во все, что я ему докладываю. Хотя, я удивлен этому…

— Он серьезно болен, Рик. Возможно, поэтому так нуждается в этом чертовом препарате. Больше всего на свете, Энтони Морте боится смерти. Давно заметил. И не знаю с чем это связано. Но доходит до паранойи и безумия.

— Я не знал. Не знал, что дон одной ногой на том свете, — задумчиво протягивает Рик.

— Он хорошо это скрывает и сейчас находится в стадии ремиссии. Судя по тому, что болезнь вновь и вновь возвращается — ненадолго.

— И что, Киан? Думаешь, «цветок бессмертия» действительно способен исцелять? Но это же мистика какая-то. Я не верю в эту хрень. Больше склоняюсь к тому, что это просто дорогой наркотик, который Джеймс вывел совершенно случайно и овеял его шлейфом мистики. А может специально, потому что жадность — штука затягивающая.

— О том, что Мелодия Эванс исцелилась на последней стадии болезни, писали все. А умирающий дон, что больше всего боится погибнуть и тем самым навсегда потерять над кланом и родом, способен зацепиться за любую сказку.

— А ты? Ты, Киан? Веришь в этот чудодейственный «препарат»?

— Я не знаю. Но мне определенно любопытно, из чего он состоит и как получился. Я не исключаю того, что секретные лекарства имеются во всем мире, но они недоступны для масс. Иначе бы все жили очень долго, но это привилегия лишь тех, кто стоит у власти. Цветок — один из них, и возможно, за ним охотятся лидеры и других стран, которые уже находятся в почтенном возрасте, но хотят и дальше активно вести управление, бизнес или быть может, целую страну.

— Ты имеешь в виду…

— Именно. Правители, чиновники, военные деятели многих стран хотят жить вечно. И в теории, «цветок» это некое подобное мифического философского камня. Если тебе интересно мое мнение, то я смотрю на «цветок», как на бесценный продукт, который обеспечит мне свободу. Все.

— Хорошо. Я тебя понял. Мне нравится твоя приземленная версия, Киан. Я не верю в такие чудеса, — соглашается Рик и перекинувшись ещё парой важных новостей, мы прощаемся.

И очень зря ты не веришь, Риккардо. Потому что верят доны всех семей и охотятся за жалким «цветочком», сея вокруг смуту и хаос.

После разговора с Риккардо, я перемещаюсь в гостиную и открываю ноутбук. Пришло время для моего отчета перед теми, кто находится по другую сторону баррикад. Забавно…но за все эти годы, никто из клана так и не узнал о том, что я нарушаю один из главных принципов омерты. Тот, за который мне любой простой солдат мог бы выпустить пулю в лоб, и не был бы наказан доном.

Вести двойную игру — очень непросто. Нужно быть очень осторожным, когда являешься лицом cosa nostra и глазами, ушами ФБР одновременно.

Свой, среди чужих. Чужой, среди своих. Что-то вроде того.

Но, разумеется, я стал сотрудничать с федеральным бюро не сразу. Это случилось шесть лет назад, после моей попытки побега из клана. Сразу после смерти Ванессы…

Это было глупо. И неправильно. До сих пор не могу себе простить того, что именно в момент побега, я упустил Антея, которого забрали, увезли в неизвестном направлении, пока я автостопом скитался по штатам. Я не знал, куда себя деть, как справиться с чувством вины из-за скоропостижной гибели Несс. Черт возьми…она не заслуживала такой жестокой, такой жуткой смерти. Мое сердце истекало кровью от одной лишь мысли, что такую красивую, светлую, нежную девушку буквально разорвали на части.

Из-за меня. Из-за того, что я посмел её выбрать.

Конечно, с Амелией я не собираюсь терять бдительность, и после фатального урока, дарованного той роковой ошибкой, не собираюсь сводить с неё глаз и своего контроля из защиты. Но Ванессу, усвоенные мной уроки не вернут…

Это был тяжелый период, бродяжнический-отшельнический поиск своего «я». Я ощущал себя псом, которому неважно, где есть и спать. Главным условием моего выживания оставалось движение. Движение в никуда, просто вперед. Тотальное бегство. От самого себя, от вины, от мыслей, от преследующих картинок взрыва.