Выгодный брак - Екатерина Орлова Страница 34

Так что вечером мне хотелось только принять долгий душ, выпить бокал виски и отключить голову за чтением книги, после чего крепко уснуть. В этом, полагаю, можно было отыскать покой, которого мне так не хватало целый день. Но мои планы были за секунду разрушены.

– Что здесь происходит? ― несдержанно рявкнул я, войдя в гостиную.

Часть пространства была заставлена вазами с цветами. Между ними, лавируя, носилась моя жена и раздавала указания прислуге.

– Вот эту в кабинет к Игнату, а вот эту поставьте в коридоре перед кухней. И тюльпаны мне в спальню, пожалуйста. Вот эти белые.

– Я спрашиваю: что происходит?

Амалия вскинула на меня восторженный взгляд. Внезапно пожар, бушевавший во мне секунду до этого, с тихим шипением погас. Я смотрел на свою жену и мне чуть ли не впервые в жизни хотелось улыбаться. На голове Амалии был небрежный пучок, несколько тонких прядей выбились из него и обрамляли ее лицо. Ни капли макияжа, вопреки тому, чему ее наверняка учила мать. Ее нежная смуглая кожа не была ничем испорчена. Вообще странно, что она больше походила на испанку, чем на русскую или англичанку. Хотя откуда там англичане? Ее бабка с дедом обычные эмигранты. А вот о смуглой коже надо будет разузнать.

Амалия стояла посреди гостиной с широкой улыбкой на губах. Утреннего инцидента за завтраком как будто никогда и не было. Прислуга быстро ретировалась, прихватив вазы, которые упомянула моя жена, и мы остались одни. Улыбка Амалии немного потускнела, когда она увидела мое хмурое лицо. Она сделала несколько шагов мне навстречу. Сначала двигалась несмело, а потом, видимо, переборов страх, дошла до меня твердыми шагами.

Амалия подошла вплотную ко мне и внимательно заглянула в глаза.

– Тяжелый день? ― Я молча кивнул, разглядывая ее. Она была такой… трогательной с этими прядями у лица и искренней заботой в глазах. ― Я могу помочь?

Мне хватило буквально несколько секунд, чтобы понять, в чем ― или точнее, в ком ― я найду свое успокоение. Не думая дважды, одним резким движением я схватил Амалию одной рукой за затылок, а второй за талию, и притянул к себе, вдавив в свое тело так сильно, что рисковал сломать ее пополам. Амалия тихо ахнула, но не отстранилась. Ее руки тут же обернулись вокруг моей талии, и она положила голову мне на плечо. Стянув резинку с ее волос, я растрепал их и зарылся в них сначала пальцами, а потом еще и носом. Глубоко вдохнул, на все легкие. Задержал дыхание, давая этому запаху заполнить мои вены, и прикрыл глаза. Вот так хорошо. Так спокойно.

Мы простояли так минут десять. Я слышал, как кто-то из прислуги пытался ворваться в гостиную, но быстро ретировались. Мне было наплевать на все, что происходило вокруг. Я был сосредоточен на запахе и ощущении мурашек, разбегающихся под пальцами Амалии, которая запустила руку мне под пиджак и теперь нежно поглаживала вдоль позвоночника.

Через некоторое время Амалия подняла голову и посмотрела на меня. Возможно, вот этот взгляд, полный преданности и… какой-то нежности, а также успокаивающие объятия стоили того, чтобы отказаться от привычной жизни? Бросить любовницу, стать мягче по отношению к жене. Может, именно так можно обрести покой? Я представил себе, как каждый вечер, возвращаясь домой, я буду получать именно такие объятия, и уголки моих губ дернулись в улыбке.

– А я тебе снова испекла печенье, ― сказала она ласково, и внутри меня растеклось тепло.

– Спасибо, ― вышло почему-то хрипло.

Я поправил волосы Амалии так, чтобы они не закрывали ее лицо.

– Почему у тебя смуглая кожа?

– О, мама любит пошутить, что загуляла с испанцем, пока папа был, как всегда занят. Но на самом деле у папы испанские корни.

– Но он не такой смуглый, как ты.

– Если бы мои глаза не были похожи на отцовские, к маме была бы пара вопросов, ― просто ответила она.

Амалия улыбалась и смотрела на меня светящимися глазами, а мне внезапно стало душно в ее объятиях. Слишком много всего этого. Хотелось поскорее отделаться от нее, чтобы здравый рассудок вернулся ко мне. Рядом с Амалией мои мысли как будто были подернуты какой-то пеленой, и это… пугало. И утомляло. Я не привык.

Аккуратно отстранившись, чтобы не обидеть, я сделал небольшой шаг назад. Руки Амалии упали по бокам, а улыбка стала натянутая.

– Я устал. Хочу принять душ и поужинать. Встретимся в столовой через полчаса.

– Я не голодна, спасибо.

Амалия резко развернулась, подхватила вазу с цветами и скрылась в столовой. Я тяжело вздохнул. С одной стороны, мне хотелось позвать ее и сказать, что… Да нечего мне ей сказать. Я понял, что она обиделась, но не собирался ничего исправлять. Потому что все это между нами было слишком ново для меня. И я пока не мог определиться, как относиться к тому, что чувствовал. Но точно могу сказать, что в последнее время все чаще, когда Амалия избегала меня или пыталась не попадаться мне на глаза, мне хотелось пойти и разыскать ее. Не для разговора или секса. Хотелось просто посмотреть, чем она занята. А она все время что-то делала. Я ни разу не видел ее бездельничающей. Амалия была настолько полна жизни, что зажигала все вокруг. И к этому я тоже не понимал, как относиться.

– Добрый вечер, Игнат Константинович, ― поздоровалась вышедшая в гостиную Марина Степановна. Я молча кивнул. ― Амалия Александровна не распорядилась насчет ужина. ― Возможно мне показалось, но в голосе экономки сквозил сарказм. ― Сейчас подавать?

– Нет. Через полчаса. И к кофе подайте печенье, испеченное моей женой.

– Но мсье Ланье приготовил ваш любимый ванильный чизкейк.

Я бросил тяжелый взгляд на экономку, и она слегка сжалась.

– Я поняла. Печенье. Все сделаем.

Я развернулся и пошел к себе в спальню, чтобы принять душ и переодеться. Странно, но я ловил себя на мысли, что готов был отказаться от ужина, только бы наесться печеньем Амалии. Да, я становился зависим.