Похититель поцелуев - Л. Дж. Шэн Страница 32

В ответ мне доставались суровые, отрывистые фразы. Фыркая, звоня по телефону и в который раз покрикивая на клининговую службу, мисс Стерлинг объяснила, что если я хочу узнать побольше о жизни Вулфа, то для начала мне нужно заслужить его доверие.

– Заслужить его доверие? Он меня даже улыбкой ни разу не удостоил!

– А ты в самом деле пыталась заставить его улыбнуться? – Она покосилась на меня, желая уличить во вранье.

– А должна была? Он меня практически похитил.

– А также спас от твоих родителей.

– Я не хотела, чтобы меня спасали!

– Есть две вещи, за которые люди должны испытывать благодарность по умолчанию: любовь и спасение. Тебе даровали обе. Так что, моя дорогая, ты ведешь себя поистине невежливо.

Я сделала вывод, что мисс Стерлинг страдает серьезным видом старческого слабоумия. Словно не эта женщина убеждала вчера моего будущего мужа проявить ко мне милосердие, когда я их подслушала. Я ее раскусила. Она пыталась растопить лед между мной и Вулфом, постоянно играя в адвоката дьявола.

Думаю, она напрасно тратит время. И на меня, и на него. И все же перепалки с мисс Стерлинг были самым приятным времяпровождением. Она проявляла больше энтузиазма и участия в моей жизни, чем Вулф и мой отец, вместе взятые.

В шесть вечера мы с женихом собирались в гости к моим родителям. Наш первый ужин в качестве помолвленной пары. Мисс Стерлинг сказала, очень важно показать моим родным, что я счастлива и обо мне заботятся. Она помогла мне надеть длинное желтое платье из шифона и такого же цвета босоножки от Джимми Чу на высоком каблуке. Пока мисс Стерлинг поправляла мне перед зеркалом прическу, меня осенило, что наша шутливая беседа о погоде, о моей любви к лошадям и ее любви к романам сильно напомнила мне о моей привязанности к Кларе. В груди появилось что-то, очень напоминающее надежду. Друг в этом доме сделал бы жизнь здесь терпимее. Однако мой новый кавалер, должно быть, почувствовал мой сдержанный оптимизм и потому решил загубить его на корню отправленным сообщением.

Вулф: Опоздаю. Встретимся на месте. И без фокусов, Нем.

Вулф даже на первый ужин с моими родителями не удосужился прийти вовремя. И, конечно, он по-прежнему считает, что я попробую сбежать.

Всю дорогу в жилах кипела кровь. Черный «Кадиллак» остановился перед домом моих родителей, и на улицу вылетели мама и Клара, встречая меня с объятиями и поцелуями, словно я только что вернулась с войны. Отец в безукоризненном костюме стоял в дверях и хмуро смотрел, как я, взяв под руки обеих женщин, подхожу к своему бывшему дому. Я не осмеливалась посмотреть ему в глаза, а когда поднялась по ступенькам к входной двери, отец попросту отошел в сторону, не предложив ни объятия, ни поцелуя, ни банального обмена любезностями.

Я отвела глаза в сторону. Наши плечи соприкоснулись, и возникло ощущение, будто он только что порезал меня на ломтики своим суровым, равнодушным взглядом.

– Выглядишь чудесно, vita mia, – прошептала за спиной мама и потянула за подол моего платья.

– Свобода идет мне на пользу, – с горечью выпалила я и, отвернувшись от папы, пошла в столовую, где налила себе до прихода Вулфа бокал вина.

Следующий час я вела пустую беседу с матерью, а отец попивал бренди и смотрел на меня с другого конца комнаты. Клара бегала по гостиной, принося закуски, напитки и зепполе ^[6], чтобы утолить наш голод.

– Чем-то пахнет, – наморщила я нос.

– Наверное, твой жених явился, – сказал отец из своего кресла, и мать рассмеялась над его фразой.

– На заднем дворе у нас случилась небольшая оказия. Но все уже улажено.

Так прошел еще один час ни к чему не обязывающей болтовни, пока мать посвящала нас с отцом в последние сплетни отчаянных домохозяек Синдиката. Кто женился, кто развелся, кто изменил, кому изменили. Младший брат Анджело хотел сделать предложение своей девушке, но Майк Бандини, его отец, посчитал это затруднительным, тем более что Анджело не планировал в ближайшем будущем жениться. Благодаря мне.

Мама прикусила губу, поняв, что это скорее прозвучало как обвинение, и затеребила край рукава. Она часто так делала. Я списывала это на ее низкую самооценку после долгих лет брака с моим отцом.

– Разумеется, Анджело забудет о случившемся. – Она взмахнула рукой.

– Сперва подумай, потом говори, София. Это сослужит тебе добрую службу, – посоветовал отец.

Когда старинные часы прозвонили во второй раз за этот вечер, оповестив, что наступило восемь часов, мы перешли в столовую и приступили к закускам. Я не стала придумывать Вулфу оправданий, поскольку все мои сообщения ему остались без ответа. Сердце пропиталось стыдом и разочарованием от унижения, которому подверг меня человек, вырвавший до этого из лона семьи.

Мы втроем ели с опущенными головами. На фоне царящей в комнате тишины звяканье солонки с перечницей и столовых приборов звучало невыносимо громко. Я размышляла о записках в деревянной шкатулке и пришла к выводу, что все это было ошибкой. Сенатор Китон просто не может быть моей истинной любовью.

Объектом ненависти на всю оставшуюся жизнь? Безусловно. Но что-то большее станет серьезным преувеличением.

Когда Клара подала нам повторно разогретые основные блюда, раздался звонок в дверь. Вместо облегчения я почувствовала, как мои вены, подобно жидкому свинцу, заливает страх. Втроем мы отложили вилки и переглянулись. И что теперь?

– Ну вот, какой приятный сюрприз, – хлопнула в ладоши мама.

– Такой же, как рак, – бросил отец и промокнул рот салфеткой.

Минуту спустя вошел Вулф в строгом костюме. Черные как смоль волосы были до неприличия растрепаны, а на лице застыло решительное выражение, граничащее с угрозой.

– Сенатор Китон, – насмешливо улыбнулся папа, не отрывая взгляда от тарелки с домашней лазаньей. – Вижу, вы наконец-то соизволили почтить нас своим присутствием.

Вулф небрежно поцеловал меня в макушку, и мне стало мерзко, когда шелковистые атласные ленты обернулись вокруг моего сердца и сжали его удовольствием. Я возненавидела Китона за опоздание и беспечность, а себя – за то, как таю от одного его прикосновения к моим волосам. Отец краем глаза следил за развернувшейся сценой, и уголок его рта приподнялся в потешном довольстве.

«Ты несчастна, Франческа?» – провоцировал он взглядом.

Да, папа. Несчастна. Ты молодец.

– Почему ты так задержался? – шепотом прокричала я и пихнула ногой твердое бедро Вулфа, как только он сел.

– Дела, – отрезал он и резким движением положил себе на колени салфетку, щедро отпив вина.

Отец откинулся на спинку кресла, положил скрещенные в замок руки на стол и с жаром вступил в разговор: