Руны смерти, руны любви - Инге Кристенс Страница 32

Покусанные губы горели и их приходилось то и дело облизывать. Соски, горевшие еще сильнее губ, Рикке облизать не могла. Было такое чувство, словно на каждую грудь ей положили по раскаленному угольку. Когда Нильс вжимался в Рикке, угольки уходили куда-то вглубь и жгли сильнее.

– Ты очаровательна, – сказал Нильс, оседлав Рикке и застыв над ней. – Я медленно умираю от желания съесть тебя.

– А я думала, что ты меня уже съел.

Рикке подняла левую руку и прикоснулась к выпирающей ключице Нильса, удивляясь ее толщине. Раздевшись, Нильс из крупного мужчины превратился в мощного Геркулеса, одежда многое скрывала.

Нильс воспринял жест, как поощрительный, перехватил руку Рикке, с силой сжал, завел за ее голову и прижал к матрацу. Секундой позже рядом с левой рукой оказалась правая. Рикке попробовала высвободиться, но не смогла – куда ей было меряться силой с могучим мужчиной, тем более, что ее силы убывали на глазах. Нильс издал звук, отдаленно похожий на рычание хищного зверя, сильно сжал бедрами тело Рикке, и, не выпуская ее рук, припал губами к ее правой груди. Влажный поцелуй принес секундное облегчение, но затем Нильс снова пустил в ход зубы, причем на этот раз он не просто кусал сосок, а сжимал зубами и тянул на себя.

Боль из обжигающей стала пронзительно-рвущей, совершенно нестерпимой. Рикке могла только кричать, протестуя против такого зверского обращения, но Нильса ее крики только раззадорили. Отпрянув от правого соска, он тут же вцепился зубами в левый и сделал с ним то же самое. Рикке казалось, что ее действительно едят живьем, во всяком случае, когда Нильс тянул зубами сосок, создавалось впечатление, что он сейчас его оторвет и проглотит.

– Голова кружится, – зачем-то прошептала Рикке и прерывисто сглотнула.

– Сейчас ты улетишь на небеса, – снисходительно и, как показалось Рикке, надменно пообещал Нильс и вошел в нее мощным толчком, настолько мощным, что Рикке подбросило кверху.

От нахлынувших чувств впору было умереть, потому что главное наслаждение жизни изведано и ничего лучше уже не испытать. Все так неожиданно, необычно и сладостно…

Огненный смерч бушевал внутри Рикке, нет, она сама была этим смерчем, ей казалось, что она сейчас расплавится в объятьях Нильса от его мучительных ласк, полных животной ярости и неизбывной сладости. Боль, причиняемая Нильсом, порой становилась невыносимой, но Рикке не хотелось, чтобы все поскорее закончилось, ей хотелось еще, еще, еще… Обрушившийся на нее оргазм с лихвой окупил все страдания – он оказался настолько ярче и мощнее прежних оргазмов, насколько Эресуннский мост ^[103] больше Марморброена. ^[104] Оргазм был настолько силен и настолько приятен, что Рикке едва не потеряла сознание. Но разве можно было, говоря о пережитом Рикке впечатлении, употреблять слово «приятное»? Для того чтобы выразить все правильно, так, как было на самом деле, слово «приятное» надо было поставить в самую превосходную из всех превосходных степеней, но, к сожалению, датский язык еще не дошел в своем развитии до подобного совершенства. Боль и наслаждение слились воедино в сознании Рикке, одно влекло за собой другое, без боли не было наслаждения, а еще к этому примешивался стыд. Стыдилась она как того, что позволила Нильсу обращаться с собой подобным образом, полностью отдавшись в его руки, так и того, что получила небывалое по силе наслаждение от секса, который можно было бы назвать унизительным. Унизительным по содержанию и настроению, если можно так выразиться, потому что, утолив свою страсть (Рикке к этому времени успела пережить и второй оргазм, послабее первого) Нильс мгновенно отвалился в сторону. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны, и шумно дышал.

Рикке почувствовала себя оскорбленной – она привыкла к каким-то нежностям напоследок, в виде благодарности за доставленное удовольствие, неважно длительными или короткими будут эти ласки, главное, чтобы они были. Пусть, даже, не поцелуи с поглаживаниями, а только слова, лишь бы не создавалось впечатления, что ею банально попользовались для утоления похоти и сразу же отложили, как только получили желаемое.

Чувствуя, как по внутренней стороне бедер стекает теплое и вязкое, Рикке одновременно приходила в себя, злилась и думала о том, что Нильс мог бы вспомнить и о презервативе. Стоило, хотя бы, поинтересоваться, можно ли ему излиться в Рикке, не будет ли она против подобной интимности. Хорошо, что Рикке была предусмотрительной и предохранялась при помощи спирали, но ведь Нильсу она об этом не рассказывала, не успела пока рассказать. Хенрик в их самый первый раз постеснялся спрашивать, но он извлек свой член перед тем, как извергнуть семя.

Нильс словно прочел мысли Рикке и попытался реабилитировался в ее глазах.

– Я восхищен, – сказал он, поворачиваясь на бок. – У меня не было женщины вкуснее тебя.

Рикке молчала, ожидая продолжения. Перемежая нашептывание нежных слов с поцелуями, Нильс осушил губами мокрые от слез глаза и щеки Рикке, а затем осторожно, едва касаясь, поцеловал каждое болевшее местечко на ее вздрагивающем теле.

– Ты красив настолько, насколько же груб и настолько же нежен, – восхищенно прошептала Рикке перед тем, как провалиться в сонное забытье.

Она предпочла бы не засыпать, а продлить удовольствие, но вязкая тьма навалилась на нее, унесла куда-то и Рикке не слышала, как Нильс сказал:

– Ты привыкнешь к грубости. Я научу тебя любить боль. Каждый раз ты будешь хотеть более острых ощущений до тех пор, пока можешь чего-то хотеть…

Вздрогнув, не то от страсти, не то от испуга, что сказал лишнее, Нильс умолк и принялся вылизывать пупок спящей Рикке, думая о том, как славно будет налить сюда немного меда или кленового сиропа. Горячего, но не настолько, чтобы вызвать ожог. Рикке никак не реагировала на эту запоздалую ласку и Нильс скоро оставил ее в покое…

Разбуженная вредным солнечным лучом, который настойчиво елозил по ее лицу, Рикке приподнялась на локте и посмотрела на тихо сопящего Нильса. Тот мгновенно повернулся со спины на бок, отворачиваясь от нее. Рикке показалось, что воздух в пространстве между их телами дрожит, наэлектризованный страстью и желанием.

Любовь, это когда ты, закрыв глаза, бросаешься в пропасть, летишь вниз головой и поешь от счастья. Любовь, это когда ты в уличном шуме слышишь волшебную музыку. Любовь, это когда два сердца бьются в едином ритме. Любовь, это когда ты на мгновение замираешь, стоит только ласковой руке коснуться тебя, а затем взлетаешь куда-то к звездам, окруженная облаком нежности. Любовь, это когда хочется собирать губами капли пота с тела любимого, дразнить языком его сокровенные места, изгибаться в его объятиях и чувствовать, как ваши горячие тела на самом деле сливаются в одно целое. Сливаются и медленно скользят в вечность…