Выгодный брак - Екатерина Орлова Страница 27

Игнат

Она выбивала меня из колеи. Постоянно провоцировала, вытягивая эмоции, которые мне были несвойственны. И это раздражало. Так сильно, что перед глазами вставала пелена ярости, и я переставал себя контролировать. Еще ни разу в жизни ни один человек не проворачивал со мной то, что творила Амалия.

Ама…

Встретив Амалию перед свадьбой, я был спокоен. Она показалась мне уравновешенной и рассудительной, как ее мать. Не вела себя вызывающе. Я видел огонь в ее глазах, но у какой молодой девушки его не будет? Я был полностью уверен, что смогу подстроить Амалию под свой ритм жизни и график. Ни секунды не сомневался, что она примет все устои, которые я ей предоставлю. Я видел наш брак четко спланированным, без отклонений и колебаний. Но Амалия устроила мне сюрприз.

Я понял, что что-то идет не так, когда обратил внимание на ее свадебные туфли. Они были синими. Их практически не было видно под платьем, но я заметил, потому что привык обращать внимание на детали. И почему-то этот молчаливый бунт в виде обуви взбудоражил мои внутренности, но и поселил во мне дискомфорт.

С самого детства моя жизнь была подчинена режиму, графику, от которого я не отклонялся. Я слишком быстро развивался. Мои родители со мной не сюсюкали, с первых дней жизни разговаривали, как со взрослым. Особой эмоциональной привязанности в моей семье тоже не было. Мама от души, искренне обнимала меня в последний раз, когда мне было примерно три года. Все остальные объятия я могу пересчитать по пальцам одной руки, и заключала она меня в них только потому что так было нужно. Объятий отца я не помню совсем. Зато помню наши долгие вечерние разговоры в его кабинете, и то, как он посвящал меня в нюансы семейного бизнеса. Примерно с пятого-шестого класса я уже разбирался в том, как работает банковская система. В восемнадцать я стал заместителем отца, в двадцать три ― его преемником. Отец до сих пор владеет банком, которым я управляю.

Я привык к четкому укладу в жизни. Единственным нестабильным элементом в нем была любовница и по совместительству моя секретарша Лидия, а также мои увлечения экстремальными видами спорта. Что же касается Лидии… Она была отличным специалистом, хорошо знала свое дело. Дополнительно она оказывала мне услуги сексуального характера. Именно так. У меня не было времени на то, чтобы заводить новые знакомства и ухаживать за женщинами, я слишком много работал, а свободное время предпочитал расходовать только на отдых и свои хобби. Этот уклад помогал мне удерживать баланс в жизни, держать все под контролем.

Но Амалия начала все это разрушать. Она вошла в мою жизнь спокойно, без помпы. Но с каждым днем брака с ней я убеждался, что ее рассудительность ― это напускное, привитое ей хорошими манерами, воспитанием. На деле же Амалия оказалась подобна бомбе замедленного действия. Я все время напрягался рядом с ней, потому что не знал, в какой момент произойдет взрыв. Но интуитивно чувствовал, что рано или поздно рванет.

Амалия постоянно провоцировала меня, вытягивая на поверхность чувства и импульсы, которые я всю свою жизнь умело держал в узде. Мне казалось, что мы достигли договоренностей относительно графика выполнения супружеских обязанностей, но этот «плавающий» третий день выбивал меня из колеи. Амалия могла в любой момент ворваться ко мне в кабинет и заявить о том, что возбуждена. Могла пройтись по нашему крылу обнаженная, нарочито медленно виляя бедрами, испытывая мою выдержку. Могла прийти ночью, влезть ко мне под одеяло и сразу же протянуть руки к моему члену. Чем больше она соблазняла меня, тем сильнее мне хотелось задать ей пару вопросов о невинности, которой я ее лишил. А была ли невинность? Или она была восстановлена? Но я смотрел на ее покрасневшие щеки, неуверенные движения и слегка испуганный взгляд, и понимал, что невинность была настоящей. Просто Амалия все время храбрилась и целенаправленно выдергивала меня из зоны комфорта.

Со временем я начал с ужасом осознавать, что у меня формировалась стойкая эмоциональная привязанность к жене. Она была смешливой. Со мной сдерживалась, но, когда думала, что ее никто не видит и не слышит, она открывалась и вела себя непринужденно. Разговаривая с сестрой по телефону, Амалия часто шутила и задорно смеялась. Пару раз я с удивлением ловил себя на том, что стоял возле приоткрыт дверей ее спальни и слушал, как она общается с Марго. Уже тогда я понимал, что как бы ни отталкивал Амалию от себя, в глубине души мне все же хотелось, чтобы она дарила мне этот открытый, искренний, задорный смех. Чтобы и со мной она вскрывала свою раковинку и впускала меня внутрь. Эти чувства усложняли мою жизнь. Слишком выбивали меня из привычного ритма и разрушали мой принцип удержания людей на расстоянии.

Благодаря Амалии я начал задумываться о том, какой же я настоящий. Я так привык носить маску, что сросся с ней намертво. Но непринужденная и легкая по характеру Амалия вытаскивала из меня нечто чуждое мне. И от этого я испытывал дискомфорт, потому что не знал, как справляться со всем тем, что было скрыто глубоко внутри меня.

Я, как мог, отталкивал Амалию в попытке оставить себе свою комфортную, размеренную и распланированную жизнь. Но каждый раз ее провокации заставляли мои стены рухнуть, а устои ― пошатнуться. Она пробуждала внутри меня того, кого я постоянно держал на привязи, как дикого пса. Амалии удавалось обрубить цепь, и я срывался. Не сдерживался и наказывал ее за дерзкое поведение. Трахал до звезд перед глазами. Нагибал в своем кабинете и врывался в ее тело, даже когда оно еще было не подготовленное. А эта дрянь как будто наслаждалась, упивалась моими эмоциями. Она подавалась назад, выставляя мне свою аппетитную попку, и я шлепал по ней до красных отметин. Мне приходилось закрывать рот Амалии ладонью или сдавливать ее горло, чтобы она не кричала так громко. Хотя от ее криков и стонов мои собственные ощущения усиливались. Я становился еще более безудержным. Я знал, что делал ей больно, но она как будто кайфовала от этой боли. Как и я. Шумно всасывал ее боль, несдержанность, ее одержимость тем, что происходило между нами.

Такой секс был короткими, но яркими вспышками на фоне того, как мы жили. Наш быт был пронизан моими устоями и графиком. Амалия с легкостью под все это подстраивалась, но ее непослушание добавляло перчинки во все это. Хотел бы я что-либо поменять? Наверное, я бы хотел больше стабильности и уважения со стороны жены. Но чем дольше мы были вместе, тем больше я убеждался, что точно не хотел бы другую женщину на ее месте. Пожалуй, было бы достаточно приложить еще немного больше усилий для ее перевоспитания. И я был уверен, что мои старания окупятся с лихвой.

Отец всегда говорил мне, что слабость мужчины заключается в его зависимости от женщины. Чем сильнее зависишь ― тем ты слабее. И я был склонен с ним согласиться. Куда безопаснее было дистанцироваться от жены. Держать ее на некоем расстоянии, не позволяя внедриться внутрь меня. Только при таком условии я мог и дальше трезво рассуждать, не давая ей возможности сбивать меня с толку.