Дефект плацебо - МК. Милтон Страница 27

— Откуда? — киваю и озвучиваю вопрос.

— Оу, ты что-то не предусмотрел? — выгибает свои брови.

Бухая в хлам, окончательно в этом убеждаюсь.

— Ин вино веритас, знаешь? Латынь. Хотя... Откуда тебе знать. Если перевести на твой язык, решила налакаться. Надраться. Насосаться?

Ржёт, сука. Намекает на то, что я тупой. Не понимает, что играет с огнём. Перевожу взгляд к окну, замечаю на подоконнике какую-то конструкцию. Подхожу и беру в руки эту срань. К ручкам обычного белого пакета привязана длинная веревка, а на самом полиэтилене аккуратным почерком выведена скромная просьба.

— И пяти минут не прошло как купили. Здесь живут добрые и понимающие люди. Здесь не место только таким как ты.

— Без синьки не такая смелая?

Вырываю из ее рук бокал. Алые капли попадают на белую ткань рубашки, обернутую вокруг чертовых сисек. Очень на кровь похоже. Манит. Завораживает.

— Я стирать не буду, — продолжает борзеть.

— Уже понял, что нихера не умеешь.

— Ну почему же?

Выскальзывает из кресла, достаточно плавным для своего состояния движением огибает меня и влезает на подоконник.

Вытягивает длинные ноги, взбивает волосы, которые так и просятся на кулак.

Занимаю ее место в кресле. Позволяю ещё немного вольностей. Самому становится интересно, насколько далеко она зайдет. Все пытается изобразить из себя законченную стерву, но понимаю что стоит схватить за горло, и все это исчезнет без следа. Поэтому пока наслаждаюсь, оттягиваю момент.

— Как дела? Как сходил по своим важным секретным делам? — продолжает лепетать.

— Молчишь? Как это предсказуемо. А может подскажешь, о чем с тобой говорить? Может у тебя есть какие-то интересы, увлечения? Ты кто такой?

Как тебя вообще зовут?

Взрывается. Начинает выходить из себя. Явно бесится от моего молчания.

Встает с подоконника, начинает расхаживать по комнате. Демонстрирует свое тело. Ой зря.

— Ты реально убил Садальского?

Останавливается возле винтовки, проводит пальцем по черному глянцу.

— Из этого?

Киваю. Тяну губы в кривой улыбке. Пропускаю через себя заново весь кайф, который вызывает спущенный курок.

— И кто ты? Снайпер? Киллер? Леон киллер?

Заходится пьяным смехом.

— Возомнил себя крутым парнем, но что-то пошло не так? Твой хозяин не разрешает меня тронуть и ты из-за этого бесишься?

Провоцирует дрянь. Явно желает из себя вывести. Реально считает, что заимела какую-то власть.

— Я в твой защите больше не нуждаюсь. Понял? Сейчас я приму душ и лягу спать. А завтра, ты отвезешь меня к своему... начальнику?

Разворачивается, пытается держать образ, а саму шатает в разные стороны.

Расслабляюсь и откидываюсь на спинку кресла, когда она исчезает.

Стискиваю челюсть а после даю отдых мышцам. Редко кому раздаю авансы, но Ягодке пока везёт. Пока. Каждое слово отработать заставлю. Сама умолять будет дать ей такую возможность. Она мужиков настоящих в жизни не видела. Ее ещё научить нужно, как себя вести.

Крик. Бешеный. Уши закладывает и кипятком обдает. Реагирую моментально. Подскакиваю как ошпаренный и мчусь в ванную комнату. Этой секунды оказывается достаточно, для того чтобы сотню раз произнести в свой адрес проклятия. Обвинить в тупости. Какого черта не проверил хату, когда пришел? Какого хуя в моей башке уже неделю варится какой-то кисель? Дёргаю ручку, а потом не задумываясь высаживаю дверь. Мозг рисует кровавые картинки.

Она врезается мне в грудь как шальная пуля. Прижимается крепче бронежилета. Почти раздета, одно полотенце скрывает обзор. Смотрю по сторонам и не вижу никого. Не обнаруживаю никакой опасности. А ее всю колотит, губы белые, вся кровь от лица отхлынула.

— Убей, убей его, — лихорадочно шепчет и вообще меня в ступор вгоняет.

Белая горячка, или чего хуже?

Осматриваю ещё раз комнату, опускаю взгляд на пол и достигаю высшей степени охуевания.

На белом кафеле сидит паук. А ее колотит так, словно ей тут ствол к виску приставили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да я, блядь, сам стрессанул. Прикрываю глаза и делаю медленный выдох. Хер знает что дальше делать, смеяться или зверствовать.

— Я дорого беру за заказы. Платить чем будешь? — теперь я начинаю веселье.

Отыгрываюсь, так сказать. Беру партию в свои руки.

— Пожалуйста, я не смогу уснуть. В доме не смогу находиться, пока он тут.

— Ты не ответила.

Снова взвизгивает, когда паук приходит в движение. Всего лишь на пару сантиметров сдвигается, а она орет как бешеная.

— Он сейчас куда-нибудь заползет, — причитает.

Странная. Явно с башкой нелады. Она так не верещала, когда ее реально грохнуть пытались оба раза. А тут херня на ножках и столько шума.

А ещё запах ее, как наждаком по лёгким. Ловлю себя на мысли, что хочется успокоить, но вовремя вспоминаю что она себе позволила.

— Или как с Королем поступишь, все на кон поставишь? Скажешь, что потом рассчитаешься?

Говорю, а сам беситься начинаю. Вот на таких идиотах Королев и сделал свою империю. Ещё в далёких нулевых, когда в его распоряжении была кучка бритоголовых качков толкал свою схему. Там крышу подлатает, там дури отсыпет. Без всякой таксы. Потом, блядь, сочтемся. И мало по малу долги взыскивал. Начинал с тачек, заканчивал предприятиями. И все по-честному. По понятиям. Долги возвращать надо, если не хочешь в Неве с тазиком цемента на ногах плавать.

— Согласна? — спрашиваю и вперёд толкаю.

Пружинит обратно, спиной вжимается. Кожа к коже. Чудеса да и только, и наручники не нужны и запугивания. Такая кроткая, на все согласная, хоть бери и тут нагибай.

Двигаюсь в сторону паука, наклоняюсь и в руку хватаю. Вращаю кисть, наблюдая как он резво бегает, чем вызываю в Ягодке ещё большую панику. Ну нахрен. За что его убивать? Природа не смотря на все препятствия, столетиями как часы функционирует, а он её неотъемлемая часть. Сожрёт птица — так тому и быть. Пищевая цепочка. Закономерность. Все и без того сбалансированно, но появился человек и все пошло по тому месту, откуда он вышел.