Безжалостный принц - Софи Ларк

Фейерверк взрывался над озером, зависая в чистом ночном воздухе, а затем падал вниз блестящими вспышками, которые оседали на воде.

Мой отец вздрогнул при первом взрыве. Он не любит громких или неожиданных вещей. Вот почему я иногда действую ему на нервы — я могу быть и тем, и другим, даже когда пытаюсь вести себя прилично.

Я вижу его сердитый взгляд, освещенный голубым и золотым светом. Да, определенно такое же выражение у него появляется, когда он смотрит на меня.

— Ты хочешь поесть внутри? — спрашивает его Данте.

Поскольку ночь теплая, мы все сидим на террасе. Чикаго не похож на Сицилию — вы должны воспользоваться возможностью поесть на свежем воздухе, когда у вас есть такая возможность. Тем не менее, если бы не шум транспорта внизу, вы могли бы подумать, что находитесь на итальянском винограднике. Стол накрыт простой керамической посудой, привезенной три поколения назад, а беседка над головой густо покрыта виноградом изабеллы, который папа посадил для создания тени. Вы не сможете сделать из данного винограда вино, но он хорош для варенья.

Мой отец качает головой.

— Здесь хорошо, — коротко говорит он.

Данте хмыкает и снова засовывает курицу в рот. Он такой большой, что его вилка выглядит комично маленькой в его руке. Он всегда ест так, словно умирает с голоду, сгорбившись над своей тарелкой.

Данте самый старший, поэтому он сидит справа от моего отца. Неро слева, рядом с ним Себастьян. Я сижу в конце стола, где сидела бы моя мать, если бы она была еще жива.

— Какой сегодня праздник? — говорит Себастьян, когда еще один залп фейерверка взлетает в небо.

— Это не праздник. Сегодня день рождения Нессы Гриффин, — говорю я ему.

Роскошное поместье Гриффинов расположено прямо на берегу озера, в самом сердце Золотого побережья. Они запускают фейерверки, чтобы убедиться, что абсолютно все в городе знают, что их маленькая принцесса устраивает вечеринку — как будто это и так не было разрекламировано, как Олимпиада и Оскар вместе взятые.

Себастьян не знает этого, потому что он не обращает внимания ни на что, кроме баскетбола. Он самый младший из моих братьев и самый высокий. Он получил полную стипендию в штате Чикаго, и он достаточно хорош, когда я навещаю его в кампусе, девушки пялятся и хихикают, куда бы он ни пошел, и иногда набираются смелости попросить его подписать их футболки.

— Почему нас не пригласили? — саркастически говорит Неро.

Нас не пригласили, потому что мы чертовски ненавидим Гриффинов, и наоборот.

Список гостей всегда тщательно составлен, наполнен светскими людьми, политиками и всеми остальными, выбранными из-за их полезности или их тайн. Я сомневаюсь, что Несса знает кого-нибудь из них.

Не то чтобы я расстраивалась из-за нее. Я слышала, что ее отец нанял Деми Ловато для выступления. Я имею в виду, это не Холзи, но все равно довольно неплохо.

— Какие новости о башне на Оак Стрит? — говорит папа Данте, медленно и тщательно нарезая курицу с пармезаном.

Он уже чертовски хорошо знает, как обстоят дела в башне на Оак Стрит, потому что отслеживает абсолютно все, что делается компанией Галло Констракшн. Он просто меняет тему, потому что мысль о том, что Гриффины потягивают шампанское и заключают сделки с высшим миром Чикаго, раздражает его.

Мне плевать, что делают Гриффины. За исключением того, что я не люблю, когда кто-то веселится без меня

Итак, пока мой отец и Данте болтают о башне, я бормочу Себастьяну: — Мы должны пойти туда.

— Куда? — рассеянно говорит он, глотая большой стакан молока. Остальные пьют вино. Себастьян пытается оставаться в отличной форме для дриблинга и приседаний, или для того что, черт возьми, его команда долговязых огров делает на тренировках.

— Мы должны пойти на вечеринку, — говорю я, понизив голос.

Неро сразу оживляется. Он всегда хочет попасть в неприятности.

— Когда? — говорит он.

— Сразу после ужина.

— Нас нет в списке, — протестует Себастьян.

— Господи, — я закатываю глаза. — Иногда я задаюсь вопросом, а Галло ли ты вообще. Ты также боишься переходить дорогу по неосторожности?

Два моих старших брата — настоящие гангстеры. Они занимаются самыми грязными делами семейного бизнеса. Но Себастьян думает, что он собирается в NBA. Он живет в совершенно иной реальности, чем все мы. Пытаясь быть хорошим мальчиком, законопослушным гражданином.

Тем не менее, он самый близкий мне по возрасту и, вероятно, мой лучший друг, хотя я люблю всех своих братьев. Так что он просто улыбается мне в ответ и говорит: — Я иду, не так ли?

Данте бросает на нас строгий взгляд. Он все еще разговаривает с нашим отцом, но он знает, что мы что-то замышляем.

Поскольку мы все доели курицу, Грета приносит панна-котту. Она наша домработница около ста лет. Она мой второй любимый человек после Себастьяна. Она полная и симпатичная, в ее волосах больше седины, чем рыжины.

Она приготовила мою любимую панна-котту без малины, потому что знает, что я не люблю зернышки, и она не возражает, что я избалованный ребенок. Я хватаю ее за голову и целую в щеку, когда она ставит ее передо мной.

— Ты заставляешь меня уронить поднос, — говорит она, пытаясь стряхнуть меня.

— Ты никогда в жизни не роняла поднос, — говорю я ей.

Моему отцу требуется, чертова вечность, чтобы съесть свой десерт. Он потягивает вино и все говорит и говорит о профсоюзе электриков. Я клянусь, Данте специально расспрашивает его, чтобы вывести всех нас из себя. Когда мы устраиваем эти официальные ужины, папа ожидает, что мы все останемся до самого конца. Телефоны за столом тоже запрещены, что, по сути, является пыткой, потому что я чувствую, как мой мобильный снова и снова гудит в кармане, с сообщениями неизвестно от кого. Надеюсь, не от Оливера.

Я рассталась с Оливером Кастлом три месяца назад, но он не понимает намеков. Его, возможно, придется ударить молотком по голове, если он не перестанет меня раздражать.

Наконец папа заканчивает есть, и мы все собираем столько тарелок и блюд, сколько можем унести, чтобы сложить в раковину для Греты.

Затем папа идет в свой кабинет, чтобы выпить второй стаканчик на ночь, в то время как Себастьян, Неро и я крадемся и спускаемся вниз.

Нам разрешено выходить в субботу вечером. В конце концов, мы все взрослые люди — в моем случае, едва-едва. И все же мы не хотим, чтобы папа спрашивал нас, куда мы едем.

Неро включает зажигание, и в свете фар мы видим гигантский силуэт Данте, стоящего прямо перед нами, скрестив руки на груди, похожего на Майкла Майерса, собирающегося убить нас.