Планета свалок. Путешествия по многомиллиардной мусорной индустрии - Адам Минтер Страница 35

Тайчжоу – многомиллионный город, расположенный в 265 км к югу от Шанхая, – возможно, сердце китайской индустрии повторного использования. Я отправился в его порт, чтобы посмотреть, где все начинается, но тут мало что напоминает о повторном применении чего бы то ни было. Между судами, пришвартованными к пирсам, и новыми роскошными высотными зданиями у бетонных проходов к причалам находится огромная бетонная площадка шириной с футбольное поле ^[55] и длиной метров 400. Дни напролет люди сметают с этого бетона крохотные металлические фрагменты между длинными (в 35 м) кучами металла (там все: от дверей холодильников до автомобильных тормозов), которые возносятся на пятиметровую высоту. Эти груды выглядят как мусор – даже для моего пристрастного глаза. Однако с ними обращаются определенно не как с мусором. Перед каждой стоит столбик высотой по пояс с написанным от руки текстом в рамке. В тексте указаны люди или фирмы, купившие эту кучу, и дата прибытия ее содержимого в порт. Поблизости обычно есть хибарка размером с уличный туалет, где сидит охранник, ждущий грузовики, которые должны забрать кучу на сортировку.

Каждая из куч весит 600–800 т, и это лучший японский экспортный товар для растущего предприимчивого мегаполиса в 6 млн жителей. Владельцем той груды, которой я восхищаюсь, является Ши Тун Цюй – худощавый мужчина под 40, с жесткими чертами лица, в больших дизайнерских солнечных очках, одетый в серую рубашку поло, новые голубые джинсы и сияющие черные туфли. Куча металла обошлась ему в $400 тыс., выплаченных авансом, и в стоимость полета в Японию, где он контролировал погрузку металла на баржу. Он совершает такие поездки четыре-пять раз в месяц. Но они окупаются: такую прибывшую в Тайчжоу кучу он реализует за наличные за пару недель, и прибыль обычно составляет 10 %.

Повторяйте это 30 или 40 раз в год – и вы обязательно немного заработаете.

Я здесь в качестве гостя Дэвида Чиао – американского торговца металлоломом тайваньского происхождения (и вице-президента базирующейся в Атланте группы Uni-All Group). Они с Ши – партнеры по предприятию, где обрабатывают металл, который Чиао покупает по всему миру (кроме Японии – этим рынком Ши занимается сам). Дэвиду около 55, но в нем есть мальчишеское любопытство, характерное для людей, занимающихся вторсырьем. Конечно, он работает ради денег, но он явно очарован тем, как старый металл – будь он с домашней базы в Атланте, из его любимых мест в Скандинавии или с японской свалки – превращается во что-то новое и блестящее.

Ранее в тот день, когда мы ехали в поезде из соседнего Нинбо, он сказал мне то, что я потом обдумывал все утро:

– Мне один клиент сказал, что Иу, производственному узлу рядом с Тайчжоу, ежемесячно нужно пятьсот тонн латуни на штифты для зажигалок.

– Штифты?

– Да, такой махонький кусочек латуни внутри зажигалки, который помогает воспламенению.

– В самом деле? – спрашиваю я.

– Подумайте, сколько зажигалок используется в мире каждый месяц.

Я оглядываюсь, когда мы уходим от причалов: там лежит 20 таких груд, как у Ши. Над ними видны панорамные окна новых роскошных высоток. Подозреваю, однажды владельцам захочется, чтобы под их окнами не было металлолома.

Ши сажает нас в свой BMW X5 mini-SUV и везет по путанице улочек, окруженных маленькими, похожими на бараки зданиями, которые Дэвид называет «типичными китайскими домашними заводиками». Внутри могут оказаться небольшие угольные печи, где металлолом переплавляют в простые новые вещи. Мои глаза ищут дым, но находят холмы, когда-то использовавшиеся для сельского хозяйства, но сейчас заросшие полуживой виноградной лозой. Все фермеры сейчас занимаются бизнесом.

В центре Тайчжоу нет башен-небоскребов – пока. Но есть активное дорожное движение, и я понимаю, что мы двигаемся в сторону центра. А вот все четырех– и пятиэтажные торговые центры, офисные здания и, возможно, жилые постройки выглядят в тусклом утреннем солнце одинаково. Почти все они покрыты рекламными щитами, а большинство щитов, похоже, относится к производству или строительству.

Тайчжоу вкалывает.

Десять утра. Мы поворачиваем налево, и боковые улицы внезапно заполняются транспортом.

– Рынок вещей повторного использования, – говорит мне Дэвид с переднего сиденья BMW, кивая в сторону туманной неразберихи у здания, оклеенного рекламными щитами. – Сюда.

Для меня тут все сливается воедино, но, по словам Ши, это центр города. Ши высаживает нас с Дэвидом на обочину и отправляется искать место для парковки. Мы вдвоем шагаем сквозь сигналящий и толкающийся транспорт в грязную жару быстрорастущего города. Дэвид ведет меня через улицу, от торгового центра к уголку, где два подростка в грязных шлепанцах стоят среди электроинструмента, отверток, кучи медного провода, нескольких стальных ящиков размером с противень, в которых явно лежит что-то серьезное, и различных вещей, которые я попросту не могу опознать.

Пока мы смотрим, мальчики медленно собирают из этих частей – хлама – электромотор, который можно подсоединить к водяному насосу для поля, сверлильному станку на фабрике, электрогенератору за домом или к карусели. Подобный процесс я наблюдал в Индии и других развивающихся странах: здесь сообразительные техники-самоучки неплохо зарабатывают на жизнь, ремонтируя и восстанавливая вещи, выброшенные состоятельными людьми.

Это не побочный бизнес, не маленькая ниша. «Тайчжоу построен на повторном использовании, – говорит мне Дэвид. – И правительству это нравится. Большие деньги». Насколько большие, неясно: никто в Китае и где бы то ни было не отслеживает, сколько металлолома попадает не в жадные печи, а на рынок повторного применения. Но если рынок, где мы были, считать индикатором – а вокруг еще минимум два квартала таких индикаторов, – то сумма определенно значительна.

К нам присоединяется Ши, и мы шагаем через улицу к узкому входу на рынок. Проход тянется до участка, загроможденного с обеих сторон аккуратными рядами начищенных электромоторов размером от кулака до бочки, предназначенных в основном для фабрик вокруг Тайчжоу. Но есть и другие: шумный мотор может быть у чего угодно механического – вентилятора, машины для сладкой ваты, генератора домика для подледной рыбалки, и по всему миру используются сейчас миллионы таких двигателей. Значительная часть электромоторов на рынке оказалась после того, как их выбросили в Японии (японским владельцам проще купить новый, чем ремонтировать старый), однако Тайчжоу получает миллионы моторов и из США, Европы, Австралии. То, что можно отремонтировать в Тайчжоу, в конечном счете попадает сюда, на рынок подержанных вещей; то, чего отремонтировать нельзя, разделяют на отдельные элементы и переплавляют.

Пока мы прогуливаемся между палатками, мы замечаем трех инженеров в синих комбинезонах, которые приехали с фабрики, производящей колеса. Сегодня днем сгорел двигатель одного из станков, и они хотят найти тут дешевую замену. Ши говорит, что прибыль у перекупщика – 100 %. Тот, кто выкинул двигатель в США, Японии или Европе, не получил ничего.