Обратная разработка великих свершений. Реверс-инжиниринг как путь к мастерству - Рон Фридман Страница 34

В 2016 году теннисист Роджер Федерер оказался на грани завершения карьеры.

На протяжении двух десятилетий Роджер показывал просто потрясающую игру. Он одержал победу более чем в тысяче матчей, стал обладателем семнадцати титулов на турнирах Большого шлема и занимал первую строчку рейтинга Ассоциации теннисистов-профессионалов (Association of Tennis Professionals, ATP) 237 недель подряд — умопомрачительная цифра!

Но потом по непонятным причинам его игра стала разваливаться. Происходило это постепенно. Сначала участились нехарактерные для него двойные ошибки, затем появился шквал невынужденных ошибок. Сухие победы в матчах случались все реже, а автоматическое прохождение первого круга перестало быть регулярным.

Федереру как раз исполнилось тридцать пять лет, и эксперты уже в открытую обсуждали щекотливую тему: не пора ли Роджеру зачехлить ракетку? Факты тоже были не на его стороне. Прошло четыре долгих года после его последней победы на турнире Большого шлема — единственного крупного успеха за почти семь лет. Андре Агасси было тридцать два, когда он выиграл свой последний крупный турнир, Питу Сампрасу — тридцать один. Все были единодушны в одном: Федерер и так продемонстрировал феноменальное спортивное долголетие. Но ему уже тридцать пять, поэтому и его «срок годности» на исходе.

А затем произошло нечто невообразимое. Роджер готовил ванну для своих малышей-близняшек и как-то неудачно повернулся. Раздался характерный короткий щелчок. Через несколько часов он лежал на больничной койке с сильно распухшим левым коленом. Результаты МРТ оказались неутешительными: разрыв мениска — эластичного хряща, расположенного между большеберцовой и бедренной костями. Федереру требовалась срочная артроскопия коленного сустава, а потом продолжительная интенсивная реабилитация. Никто не мог даже предположить, когда он сможет вернуться на корт.

Дни после операции оказались одними из самых тяжелых в жизни Роджера. У него никогда прежде не было серьезных травм, не говоря уже о хирургическом вмешательстве. На горизонте замаячила перспектива вынужденного ухода из спорта. «Я был эмоционально опустошен, — признавался Федерер несколько лет спустя. — Я смотрел на свою ногу и понимал, что не смогу восстановиться полностью».

Если вы интересуетесь теннисом, то знаете, что на этом выдающаяся карьера Роджера Федерера не завершилась. Данное обстоятельство стало скорее началом исторического и беспрецедентного второго этапа в его спортивной жизни.

После непродолжительной опрометчивой попытки слишком быстро вернуться на корт Роджер дал себе шесть месяцев на восстановление. Это время он посвятил не только реабилитации и отдыху, но и анализу своей игры от начала до конца, а также тесному сотрудничеству с командой тренеров, чтобы точнее определить, что ему необходимо улучшить.

На первый взгляд проигрыши Федерера сложно было объяснить. С точки зрения статистики у него были просто выдающиеся сильные стороны. Пятьдесят процентов подач оказывались неберущимися. Если сопернику каким-то образом все-таки удавалось отбить мяч, Роджер все равно побеждал, в два раза чаще, чем соперник, зарабатывая очки в розыгрышах. В среднем на каждые четыре очка, выигранные Федерером, приходилось лишь одно очко соперника.

Однако в одном аспекте игра Федерера оставляла желать лучшего. Речь идет о его бэкхенде — ударе слева. Статистические показатели подтверждали данный факт. Роджер действительно наносил гораздо меньше победных ударов бэкхендом, чем соперники, ну а если он вынужден был бить по мячу таким образом, то это наполовину уменьшало его шансы выиграть очко. И чем опытнее оказывался соперник, тем чаще он пользовался этим слабым местом Федерера. В играх с представителями из первой десятки рейтинга АТР бэкхенды оборачивались для него потерей десяти и более очков за матч.

Когда в январе 2017 года Федерер вернулся на корт, ожидания были самые скромные. В новостях его называли аксакалом и представителем старой гвардии тенниса. Никто не мог предположить, что Роджер пробьется в основную сетку Открытого чемпионата Австралии, не говоря уже о том, что пройдет весь турнир и в финале одержит победу над своим заклятым соперником Рафаэлем Надалем, которого до этого ни разу не обыгрывал в финалах турниров Большого шлема.

Победа Федерера в феврале 2017 года на Открытом чемпионате Австралии не была разовым успехом. Она лишь ознаменовала начало мощного возрождения. Позже в этом же году Федерер выиграл Уимблдонский турнир, не проиграв ни одного сета. В январе следующего года он успешно защитит чемпионский титул на Открытом чемпионате Австралии, поставив новый мировой рекорд по количеству побед на турнирах Большого шлема среди мужчин.

Так что же изменилось в игре Федерера? И снова ответ скрывается в статистике.

При просмотре финальной игры против Надаля на Открытом чемпионате Австралии в 2017 году обращает на себя внимание количество виннеров, нанесенных Федерером слева. Как нам известно, это было его слабое место. Чем чаще соперник подавал Роджеру под левую руку, тем выше были его шансы на победу. Однако каким-то образом Федереру удалось нанести Надалю четырнадцать победных ударов бэкхендом, что на 350 процентов больше, чем в их последней игре на этом же корте. Роджер превратил свой главный недостаток в сильное преимущество.

Как же ему удалось сделать это? Федерер внес в свою манеру игры три ключевых изменения. Во-первых, теперь он заносил руку влево раньше, сразу после отскока мяча, что позволяло ему отбивать мяч по низкой траектории над сеткой. Во-вторых, его замах стал заметно сильнее, в результате чего мяч летел с большей скоростью, чем прежде. И в-третьих, он научился отбивать мяч по более пологой траектории, оставляя сопернику меньше времени на реагирование.

Мы все это знаем благодаря огромному объему доступной аналитической информации о теннисных матчах. И поскольку в профессиональном спорте принято постоянно собирать большое количество данных о каждом поединке, такие спортсмены, как Роджер Федерер, имеют возможность точно определить, какие элементы игры им необходимо улучшить.

Это сильно контрастирует с большинством профессий. Работники организаций редко отслеживают свое поведение на сколько-нибудь регулярной основе. Вот почему отсутствие наглядной взаимосвязи между повседневными действиями и их долгосрочными результатами имеет соответствующие последствия. Если вы спросите какого-нибудь руководителя, чем отличается результативность сегодняшнего селекторного совещания от прошлогоднего, ответить ему будет сложно. Сколько процентов рабочего времени заняли ответы на письма? Никто не знает. Насколько нынешние презентации для клиентов эффективнее прошлогодних? Для большинства служащих это тайна за семью печатями.