Десять лет с йогами, целителями и шаманами - Алена Кумари Страница 32

Он испытывает меня на прочность, бросает мне вызов. Страсть заполнила каждую щель, где должно было оставаться пространство. Мы нарушили собственные законы. Воздуха нет, мы начинаем задыхаться. «Я построю нам дом — для тебя и меня. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Я увидел тебя такой, какой не видят другие — неуверенной в себе».

Я сижу на полу в его комнате. Его глаза светятся гневом, у него меняется голос. Он говорит, а потом совершенно по- новому, в перерывах, будто навсегда исчезает. Я жду его настороженно. Сейчас он опустошенный, лишенный силы — а потом будто выпил чьей-то крови. Это сезоны года или фазы луны?

Порой он совсем не человек. Он будто видит меня на десять миль вперед, когда я еще не покинула город. Задолго до отправления он знает — я уже еду. Он знает, какой час и минута. Он может читать мои мысли.

Я ничего о нем не знаю. Приходит время писать. Когда оно приходит, я поминаю: «вот оно»... И не пишу. Пока не приходит строчка. Первая строчка, которую я стираю со стекла. И я продолжаю двигаться дальше. Куда я двигаюсь, во что?

И вот он останавливает меня и говорит: «Куда ты опять бежишь, от чего? Зачем опять уезжать? Куда? Останься».

Однажды он прижал оной рукой меня к полу, взглянул в мои глаза и расхохотался как дикий зверь. Через мгновение он исчез из дома и не возвращался весь следующий день.

Теперь я знаю, что эта сила никогда не была его. Эта сила приходит, когда желает этого. Он не контролирует себя, не контролирует ничего. Он жалуется на постоянные головные боли, на боли в спине, но отказывается идти к доктору. «Я не доверяю докторам», — говорит он и агрессивно отбрасывает меня в сторону.

Он говорит, что он призрак, что его душа не с ним, что его два. «Однажды я расскажу тебе, как я потерял свою душу». Что это значит? В этом состоянии он бредит, его слова накладываются друг на друга — в них нет связующего смысла, нет логики.

Затем все опять приходит в порядок. Мне кажется, что я счастлива, мне больше никуда не нужно ехать. Я снова отменяю все свои маршруты и планы.

В храмовой комнате, которая всегда закрыта, наводится порядок. Он сам вытирает стены и пол, водой с растворенной в ней солью, читает мантру и снова вытирает пол.

Он забывает обо мне. Он снимает со стен обычные картины и возвращает туда Кришну. «Ты не можешь молиться только за себя, ты должна молиться за других, другие страдают».

Время от времени индийский календарь переворачивается.

Я покидаю этот дом, ухожу в единственное пригодное для жизни помещение. Я оборудовала себе здесь стеллаж с книгами.

Кто я теперь, когда он рядом? Где остался мой мир, моя йога?

Я променяла на него все, что обрела в Индии. Когда я иду по улице, от рынка к дому где мы живем, мне кажется, даже так, он касается моей руки — он держит меня невидимой цепью.

Он говорит мне что делать, как ходить, как заплетать волосы. Он сам присаживается на край дивана и расчесывает меня. Я та, какой он хочет меня видеть. Я задыхаюсь, мне не хватает воздуха. Но теперь без него очень трудно.

Когда он счастлив, весь мир счастлив, когда на него накатывает тоска — он изолирует себя на несколько дней. Он меняется в лице и говорит, что не доживёт до следующей весны. Если мы разрушаем друг друга, разрушаются предметы в доме. Он говорит, что все живое, «все имеет жизнь». Он возвращается с рынка с баллоном красной краски. Он разбрызгал ее разводами по полу, изобразив следы, которые я оставила в его жизни.

«Однажды ты покинешь меня».

Он берет меня за руку: «Будь со мной. Просто будь со мной».

Нет, это не любовь — это зависимость и боль, которая на мгновение приносит облегчение. Мы радуемся какой-то самой острой грани бытия. За ней ничего не стоит, у нас нет будущего.

В ванной комнате я оглядываю свои костлявые плечи. Пища давно уже не задерживается во мне. Я накидываю старую серую шаль, выхожу в город и... уезжаю в Варанаси. На какой-то последней волне сознания, на последней силе внутреннего голоса. «Все это к несчастью, к несчастью» — слышу я внутри себя.

Поезд приходит почти вовремя, тот же перрон Варанаси. Тот же необъяснимое, громкое, ясное чувство дома.

Утро такое яркое. Свет — как раньше — золотой. Я чувствую, помню, другое — светлое счастье.

Утренние смски приходят пакетом, все сразу, только я успела включить телефон. Я уехала не попрощавшись, не забрав свои вещи.

Он ничего не спрашивает, он описывает весь вчерашний день, как это было между нами раньше. «Вчера вечером я пошел к моей матери на ужин. Мы долго говорили с ней, и я остался ночевать дома у родителей.

Я не могу здесь быть без тебя.

Ты мой лучший друг.

Ты здесь?

Когда ты вернешься?»