Монтенегро - Анатолий Некрасов Страница 31

Уставшая, невыспавшаяся, но – вот странно – отнюдь не недовольная Ольга Фёдоровна вздыхала и в пятидесятый раз перелистывала меню. Дорогие очки с защитой от солнечных лучей висели на самом кончике покрасневшего носа, губы шевелились. Женщина была всецело поглощена муками выбора. Мучилась, можно сказать, с наслаждением.

– Трудно? – сочувственно спросил Мастер.

Отель был невероятно ориентирован на клиентов, и завтраки подавали с шести утра, но вот лицезреть Ольгу Фёдоровну в такую рань Мастер был не готов. Не раз она громогласно декларировала, как важен сон в её возрасте. Хотя, возможно, уже спала чутко и урывками. Согласно законам Второй Зрелости, спать следовало немного, глубоко и полноценно – а всё остальное время Созидать.

Сам же Мастер собирался с местным проводником пойти в горы и заночевать. Плотно набитый небольшой рюкзак стоял у ножки стула. Верный ноутбук также был раскрыт: перед походом следовало просмотреть написанное, кратко резюмировать эти мысли и сравнить, насколько изменится (и изменится ли) восприятие после ночи в лесу, в полном контакте с природой, после утренней медитации.

Ольга Фёдоровна сообщила как бы вскользь о приболевшем внуке, о том, что «врачи ничего не понимают, они привыкли объевшихся курортников лечить», и вновь погрузилась в чтение меню.

– Я знаю вкусы Ирочки… и она тут уже давно живёт, они же с Мишей квартиру купили… а Миша… ему нужно хорошее мясо. Хорошо приготовленное и много. Ире подойдёт икра, лучше, конечно, осетровая. В креманке. А Миша может остаться недовольным мясом, и что, тогда он ославит меня?

– Вы же не сами будете готовить. – Мастер быстро напечатал нужный ему текст и закрыл ноутбук. Кофе приятно пах, омлет уже остыл до нужной температуры.

– Работая на солнце, вы портите глаза. – Голос Ольги Фёдоровны на секунду окреп педагогической сталью, и затем она снова вернулась к полуосмысленным кулинарным мантрам. – Так… мясо… мясо-мясо-мясо, узнать, есть ли в этом ресторане мраморная говядина. Юля говорила «баранина», но это специфический вкус и запах… нет-нет. У нас заказана терраса, она отделена шторами, там будут музыканты… два… три… живая музыка – это престижно. Когда Юленька с Беней вернутся из больнички, Юленька закажет цветы. И там будет клоун для детей. Только надо узнать, можно ли прыгать Бене? Говорят, это лёгкий энтеровирус или вообще акклиматизация, а я вот уверена, что это первые признаки панкреатита.

– Вас не беспокоит приступ панкреатита у такого маленького мальчика? Тяжеловесная болезнь!

– Ах, ну у кого сейчас здорова поджелудочная железа? Стресс… перелёт… неправильное питание. Современные дети очень капризные, – рассеянно говорила Ольга Фёдоровна. – Когда Беня болеет дома, я делаю всё: ингаляции и протёртую диету, капельки, таблетки… а когда так остро, с температурой, тут должны подсуетиться врачи. Мастер, на ваш взгляд, пяти взрослым и двум детям будет хорошо на террасе?

– Нет, – твёрдо сказал Мастер.

– Отчего? – вскинулась Ольга Фёдоровна, чуть не уронив меню.

– Двое детей не могут выгуливать друг друга весь вечер. В итоге они смертельно надоедят друг другу же, рассорятся вдрызг или надуются. Нужно пригласить ещё детвору.

– Тогда это будет детский праздник, а не мой юбилей! – чопорно выговорила Ольга Фёдоровна. – А мне детей за мою жизнь более чем хватило!

– Тогда закажите проектор и пару новых мультиков, – посоветовал Мастер и встал, увидев приближающегося проводника.

– Но вы же придёте? – кокетливо взглянула на него Ольга Фёдоровна покрасневшими и припухшими глазами поверх очков.

– Конечно, Юлия мне передала ваше приглашение, и я его принял. Возможно, я немного опоздаю – но это связано с работой.

Мастер не лукавил: вся жизнь вокруг была одновременно и его работой. Всё было взаимосвязано. У него не было просто Деятельности, а была Жизнедеятельность. То есть неразделимость жизни на отдельные сферы – всё едино. И всё наполнено одной субстанцией – Любовью. Такое единство открывает беспредельные возможности.

Он Сам был Взаимосвязан с горячей Землёй Монтенегро, с этим праздником жизни и таинственного сплава глубокой истории и современности… В этих благословенных местах происходило много удивительных событий.

– Ах, ну тогда до встречи. Наверное, мы увидимся только на празднике… Я сегодня буду совершенно без сил. Всё опять самой, всё самой!

Пожимая руку проводнику, Мастер знал, что мысли о Паре Сильных Женщин оставят его вплоть до завтрашнего дня. Но по дороге на вершину, а также пока будут ставить палатку, отзвуки краткой утренней беседы обязательно найдут отклик в его внутреннем мире. Книга складывалась ладно и последовательно, как песня.

«Всё сама, всё сама!»

Каким потрясающим тоном Женщина это сказала! Так удовлетворённо мурлыкать может только кошка, разложив весь утренний улов мышей на хозяйском крыльце. В интонациях сквозила и гордость, и самоутверждение, и притворная жалоба. Хотя Ольга Фёдоровна не жаловалась, нет. Попробовал бы кто-то лишить её этой самости, вот тогда бы узнал силу когтей в пушистых, мягких лапках.

Не менее интересны и внезапное недомогание Бенедикта, и отсутствие Юлии. Материнские страхи и прочие «низкие» энергии – мощная вещь. Юлия так сильно протестовала против того, чтобы заниматься юбилеем матери, что над нею Небеса сжалились и… правильно, вручили железный повод этого не делать. Болезнь сына.

Насколько надо внутренне напрячься, чтобы всколыхнуть всё вокруг себя! Страдает тот, кто в данный момент слабее и чувствительнее, кто настроен на Юлию, как инструмент на камертон. Конечно же это ребёнок.

«Меня тошнит от этого юбилея! – сигнализировала мать во внешний мир. – Меня прямо лихорадит от необходимости тратить деньги, вовлекаться в это». Вот всё так и случилось – и тошнота, и температура. Панкреатита у мальчика, конечно, нет. Это лишь психосоматическая реакция. Но запросто можно довести до реального заболевания, если систематически провоцировать. Чтобы не заниматься мамой, Юлия загородилась щитом в виде сына.