Монтенегро - Анатолий Некрасов Страница 26

Вместо этого он произнёс:

– Нелегко вам с мамой, да? Может, это профессиональная деформация? Педагогика часто меняет характер. Человеку сложно быть педагогом на работе… и просто мамой дома. Просто любящим человеком.

– Любящим? Да она настоящий сухарь, – неожиданно резко выдохнула Юля. – Всё в тоне приказа, с разъяснениями и разжёвываниями. Она всегда и во всём права. Я живу по её правилам. Мне так это надоело! У неё всё особенное – всё требует максимального внимания. Самые больные болячки, самое слабое здоровье, самая безупречная карьера, самые лучше друзья… самые высокие запросы! Получается, она всю жизнь говорит о своей скромности и постоянно требует, чтобы её чествовали и хвалили… На сумму, которую она, оказывается, собирается тут потратить…

Юля осеклась, так как осознала, что вываливает весьма интимные вещи жизни своей семьи незнакомому мужчине.

Помолчала.

Сильная женщина, она Силой взяла верх над самой собой. Изнасиловала себя, одержала победу над шансом Раскрыться и быть Услышанной, Овладела собой прямо тут на пляже, публично. Чтобы не «опозориться», обнажив чувствительное и нежное под привычной бронёй. Жаловаться? В самом деле, только психотерапевту или подругам. Не мужику же!

Мастер с огромным интересом наблюдал, как живые эмоции обиды, волнения, нерешительности сползают с лица женщины, и оно, с зажатыми мышцами, стиснутыми зубами, становится маской. Спокойной и бесполой.

Маска выдохнула и совсем другим тоном сказала:

– Вы же знаете, перед крупными событиями люди часто нервничают. Мама очень ждала этот праздник, и я тоже.

– Люди нервничают, – мягко согласился Мастер.

Юлия разделась, и он также скинул свою лёгкую и удобную одежду. Плотное, сухое мужское тело было подтянутым, безупречным, покрытым лёгким загаром.

– Вам не дашь ваших лет, – невольно выговорила Юлия.

– А мне и не нужно давать годы, – легко ответил Мастер. – Мне дала их сама Жизнь, сама Земля. И я с благодарностью принял их как Дар. Конечно, я помогаю Телу быть в форме. Как говорят, сапожник должен быть с сапогами. Я помогаю людям, а как можно помочь, если сам не соответствуешь? Так что профессия требует относиться к Телу уважительно.

Море баюкало их, располагая к молчанию, мягкими ладонями омывало тела, снимая напряжение с мышц. Юлия раскинула ноги и руки, легла на воду «морской звездой» и прикрыла глаза.

– Вы не тревожитесь о маме и Бенедикте? – спросил Мастер Юлю позже, когда они сидели в одном из ресторанчиков на территории апарт-отеля. – Ольга Фёдоровна была расстроена…

– Нет. Я полностью доверяю маме в том, что связано с ребёнком, – с нажимом выговорила Юля, – собственно, ей даже больше, чем себе.

Мастер приподнял брови, весело и скептически: в самом деле? Как так может быть? После всего того, что только что было сказано об авторитарности, жёсткости, о сухаре?..

– У мамы опыт. Честно говоря, когда Беня родился, я совершенно потерялась. Я некоторое время просто была в прострации. Послеродовая депрессия, вот это всё. Казалось – жизнь кончена. Потом всё как-то выправилось, но в первое время, если бы не мама… мне совсем нельзя было тогда доверять младенца. Я ещё с института считала себя типичной чайлдфри.

– Муж хотел ребёнка? – понимающе переспросил Мастер.

– Хотел? Да не то чтобы… Так получилось, вот и всё. Я не собиралась, и вообще мы не обсуждали такие вещи. И работа всегда была такая интенсивная, а в моей профессии очень быстро выпадаешь из обоймы. Перестаёшь успевать за новым – и всё, профессиональное самоубийство. Я даже беременность заметила только через два месяца.

Оказывается, Юлия долгое время совсем не хотела иметь детей. И почему это не удивляло? Требовательная, капризная мать, слабый мужчина, насыщенная рабочая круговерть – когда уж тут задуматься о таких серьёзных и базовых действиях.

– Я счастлив, что вы всё же решились родить, Юлия. – Мастер смотрел прямо в глаза молодой женщине. – Я – счастлив.

Возможно, это была первая в её жизни похвала ей как Женщине, Давшей Жизнь. И искренность, с которой Мастер сказал эти простые слова, явно тронула Юлию.

Она неожиданно для себя покраснела и нервно стала выискивать взглядом официанта с обещанным ей кофе.

Как странно, верно? С достоинством, лукавством, лёгкостью, спокойствием этот сорт женщин выслушивает любые комплименты, от изящных до откровенно скабрёзных. Не теряя присутствия духа. И не особо-то веря. Да. Спасибо. У меня красивые ноги, я знаю. Я умна, дальновидна и ответственна. Это само собою. И всё в том же духе. Но принять похвалу своей истинной Женственности они могут с видимым трудом. Словно бы это их унижает в какой-то степени, а не возвышает.

В двадцатом веке Женственность была падчерицей.

Так страдает, так болит в мужеженщинах их подавленная Женственность, их Сила земная, подаренная от рождения и загнанная в самый тёмный подпол, в подвал, где её держит в плену садист Социальный Успех.

Но что на самом деле хотел бы сказать Мастер, ограничившись столь краткой фразой? Многое – и ничего. Потому что женщина, живущая в потоке своей истинной сущности и понимающая каждую секунду, как гармоничен её мир и какое место она в нём занимает, не нуждается в пространных текстах, чтобы описать то, что и так уже есть.

Было.

И пребудет вечно.

А для холодных, принудительно ослепивших себя не хватит и сточасовой лекции. Он не стал тревожить Юлию разъяснениями, ограничившись тем, что работает в любом мире: непритворной благодарностью. Она решилась. Значит, она ещё не была совсем потеряна.

Как говорил в таких случаях Мастер – она Живая.

У неё есть шансы очнуться, открыть глаза. Она всё же позволила, несмотря на иррациональный страх, войти в свою жизнь такому дисбалансирующему элементу, как дитя. Надолго оторвать её от карьеры. Погрузить в один из самых неприятных периодов: бесконтрольность, беспомощность.

– У вас были тяжёлые роды? – без заигрывания и без стеснения уточнил Мастер.

Юлия пожала плечами:

– Не сказала бы. Я до самого последнего дня бегала и чувствовала себя прекрасно. Прямо с работы, можно сказать, уехала в роддом. Это потом уже… А беременность – прекрасное время.

Она бегала. Чтобы остаться в деловой среде, наравне со всеми этими мужчинами в пиджаках и брюках.

Кто бы сомневался.

Использовать драгоценные дни и месяцы не для того, чтобы полностью перестроить уклад и быт под новые потребности, которые непременно возникнут, организовать комфортный мир, продумать каждую мелочь, понемногу настроить и мышление, и распорядок, и все струны души на грядущие изменения, а продолжать крутить своё беличье колесо.

И оттого Юлия не плавно вошла в материнство, нет, оно свалилось как снег на голову, оно обрушилось всей непонятной громадой – и из естественного процесса превратилось в Проблему.