Спаситель и сын. Сезон 1 - Мари-Од Мюрай Страница 42

— Люсиль не придет, — предупредила Александра. — А у Элоди отит.

— А Шарлотта? — поинтересовался Спаситель.

— Шарли осталась с малышкой.

— Шарли, Алекс, — вздохнула Марион. — А мне куда с моим именем? И сплю я с мальчиком, что теперь не в моде.

— Ты спишь с… — вспыхнула мать.

Она повернулась к Николя.

— И ты об этом знаешь?

— Она принимает таблетки.

— Значит, знаешь.

— Да всем на свете наплевать, что я делаю, — пробурчала Марион.

— Зачем ты так говоришь? Я четырнадцать лет занималась тобой, — напомнила ей мать.

— Тринадцать.

— И что? Я не имею права немного пожить для себя?

Александра посмотрела на Сент-Ива, приглашая его в судьи.

— Мне было семнадцать, когда я забеременела Люсиль, и я была уверена, что влюблена… вот в этого!

— В этого? — ошарашенно повторил Николя.

— Пятнадцать лет я жила в каком-то безумии, недосыпала ночей из-за детей, вставала в шесть утра, бежала в ясли, потом на работу, потом в магазин, а этот…

Александра изобразила мужа:

— «Что у нас на обед? Почему она плачет? В конце концов, ты научишься заниматься детьми или нет?» Я пятнадцать лет прожила с роботом, который интересовался только машинами, вколачивал в них всю свою зарплату. Вечером пиво с футболом, а я за стиркой и уборкой. И у него сомнений не было, что я счастлива!

Увидев обиженное лицо Марион, мать обрушилась на нее.

— А мои доченьки? Ни разу спасибо не сказали! Я только и слышала: «Почему шорты не постирала? У нас что, опять рыба?..» Где они, там бедлам. А почему? Да потому, что они гадят под себя!

— Что-что?

— Иначе не скажешь! Одежка, ключи, прокладки, пустые коробки от дисков — все валяется под ногами. В постелях крошки, сопливые платки, банки от колы, фантики от конфет. Трусы до корзины с грязным бельем донести невозможно? Унитаз после себя почистить? А я вам кто? Уборщица? Нет, не уборщица, я швабра, пылесос, мусорная корзина!

У Алекс текли слезы, размазалась тушь, помада. Сент-Ив протянул ей коробку с бумажными платками, она вытерла глаза и высморкалась.

— Вам лучше? — спросил он дружески.

— Не знаю.

— Бронхи точно прочистились.

— Это да, — согласилась она и даже слегка улыбнулась.

Спаситель вопросительно посмотрел на Николя.

— Что? — недовольно спросил тот.

— Вы удивлены словами Александры?

— До крайности.

— Вы никогда не замечали ее раздражения… или усталости?

— Ну-у, — вяло отозвался он. — Иногда она срывалась…

— Да, и моим «срывам» всегда находилось чудное объяснение: «У нее начались месячные!»

Все притихли, сидели молча. «Закончился первый раунд», — отметил про себя Сент-Ив.

— Значит, ты ушла с Шарлоттой, потому что мы не убирались у себя в комнатах? — напала на мать Марион.

— Это моя личная жизнь, отвечать тебе я не собираюсь.

— А жаль. Вопрос по существу. — Спаситель сделал вид, что огорчился.

Алекс взглянула на него с подозрением: интересно, в каком он лагере?

— Когда родители расходятся, дети часто думают, что причина в них, — пояснил свою мысль Сент-Ив.

Алекс застыла, глядя в пустоту, словно пыталась понять, стоит ли ей говорить.

— Мне часто хотелось уйти от Николя, но я думать не думала, что уйду вот так. Мне всегда больше нравились мужчины, чем женщины. Женщин я считала ревнивыми сплетницами. Шарли говорит, что нам внушают сексистские идеи, восстанавливают нас друг против друга, а мы, женщины, наоборот, должны быть заодно… Шарли пришла к нам в салон делать чистку лица. У нее пирсинг, работать нужно было осторожно. Я стала спрашивать: зачем пирсинг, зачем татуировка? Оказалось, творческая натура. Пишет стихи. Она мне их читала…

Александра спохватилась, что погружается в воспоминания о том, как она влюбилась, и замолчала.

— Ты не вернешься? Никогда не будешь жить с нами? — спросил Николя разбитым голосом.

Это был даже не вопрос — утверждение. Алекс промолчала.

— Хотя бы одной из нас повезло. Элоди всем рассказывает, что у нее две мамы и как это здорово. А мы сгораем от стыда.

— Тебе за меня стыдно?

Спаситель наблюдал за Николя. Он сидел сгорбившись, уставив глаза в пол. Чувствовал себя окончательно раздавленным.

Марион, у которой легко, как у любого подростка, менялось настроение, перескочила на другую тему. Она спросила Сент-Ива, правда ли, что Элоди получит от него хомяка.

— И где он будет жить? — Марион посмотрела на мать. — У нас дома или у вас?

— Оба дома твои, — отозвалась Алекс.

— Ну уж нет! Не все так просто! — возмутился Николя. — Ты бросила свой дом! Другого дома у девочек нет и не будет! Они выросли в нашем доме! Я расстался с Миленой, чтобы не огорчать наших старших! Я делаю все, чтобы дочкам дома было хорошо! Может, я оказался негодным мужем, но хорошим отцом я был всегда.

Молчание. «Второй раунд», — отметил про себя Сент-Ив.

В коридоре Лазарь осторожно встал и отправился в кухню. Приключения в «Мире военного ремесла» показались ему внезапно интереснее малопонятного мира взрослых.

Через четверть часа Спаситель проводил Марион и ее родителей до входной двери, закрыл ее за ними и, прислонившись к ней спиной, шумно выдохнул. Прикрыл глаза и глубоко задумался. Что произошло во время этого сеанса? Оганёры сдвинулись с мертвой точки? Довольны, что свели счеты? Он слегка улыбнулся: ну и профессия!

Сент-Ив вернулся к себе в кабинет. Чтобы немного отвлечься, он наклонился над клеткой с мадам Гюставией. И сразу нахмурился: из четырех оставшихся хомячков один не шевелился.

— Того и гляди, все перемрут, — пробормотал он чуть ли не с детским отчаянием.

* * *

В это воскресенье Луиза отважилась на страшную глупость: она отправилась к Сент-Ивам. Шла и твердила себе: я иду туда из-за Поля, он просил меня выбрать хомячка. Еще с вечера у нее в голове прокручивался сценарий, как это все произойдет. В два часа дня она постучится в дом на улице Мюрлен. Спаситель откроет ей дверь, и аромат кофе, который он только что пил, будет витать вокруг него. Подкрашиваясь, Луиза потихоньку напевала: «Я люблю кофейный цвет, цвет твоей кожи» ^[23]. На улице Мюрлен она была без десяти минут два, и ноги у нее почему-то стали ватными, а сердце заколотилось как сумасшедшее, хотя никто его об этом не просил. Луиза почувствовала, что с ней сейчас случится одно из трех: ее стошнит, у нее начнется жар или она грохнется в обморок. Но, подумала она, я ведь еще могу повернуться и пойти домой. В это время калитка дома № 12 открылась, из нее выкатился мусорный бак на колесиках, который толкал сторож. Нет, не сторож… Это… Луиза заметила, что ошиблась, в ту самую минуту, когда Спаситель заметил Луизу.