Эльфийский подменыш - Алан Чароит Страница 37

Однажды они посадили два куста шиповника во дворе у внутренних ворот.

Шло время, кусты разрослись, на них появились цветы – белые, как снег, и алые, как кровь. И тогда прошёл слух, что замок собирается навестить сам король. Его Величество был молод, хорош собой и холост. Люди стали поговаривать, что не из праздного любопытства направляется он в замок, а чтобы взять себе жену. И значит, одной из сестёр предстояло стать королевой.

Старшая потеряла покой и сон – так ей хотелось поскорее увидеть короля. До сих пор она знала его только по парадным портретам и находила весьма привлекательным. Младшая же совсем не понимала, отчего сестра вдруг так изменилась. Сама она никогда не желала жить во дворце, её больше всего страшила предстоящая разлука: ведь кого бы ни выбрал король, им с сестрой всё равно придётся расстаться и видеться лишь по большим праздникам.

Под кустами шиповника – белого, как снег, и алого, как кровь, – девушки дали друг другу слово. Старшая пообещала, что будет навещать родной замок не реже, чем четырежды в год, а младшая поклялась, что останется с отцом, чтобы ухаживать за ним в старости. Она ведь была дочерью лесной фейри, поэтому считала, что королевой людей по праву должна стать старшая сестра.

Наступила середина лета. Старый замок отмыли добела, всюду развесили гербовые знамёна, повара приготовили лучшие кушанья на серебряной посуде, а герольды изо всех сил трубили с зубчатых стен, вознося хвалу Его Величеству.

Луна дважды рождалась и шла на убыль, пока король и его свита гостили в замке. Государь играл со старым лордом в фидхелл и говорил о делах, они вместе ездили на охоту. Старшая сестра пела для них под звуки арфы, а в свободное время ткала златом и серебром прекрасный гобелен для будущего жениха. Младшая же, не обладавшая никакими особыми талантами, приличествующими юной леди, могла лишь рассказывать сказки, которыми с древних пор славились родные просторы, да пару раз обыграла короля в фидхелл, чем вызвала немалое недовольство отца. Тот опасался, что Его Величество может разгневаться, если обращаться с ним без должного почтения, не уступая в игре.

Когда же наступило третье новолуние, король поблагодарил всех обитателей замка за гостеприимство и попросил у лорда-отца руки младшей дочери. Старшая сестра, узнав о том, убежала в слезах и заперлась в своей комнате, а младшая была так напугана, что сперва не могла вымолвить ни слова. Когда же, собравшись с мыслями, она осмелилась ответить отказом, король лишь рассмеялся и сказал так:

– Знаю, моя милая, что вы всей душой любите эти земли, старый замок и вашего уважаемого отца, но уверяю, что и моя столица — славный Каэрлеон — придётся вам по нраву. Как только вы увидите высокие крепостные стены из белого камня и алые флаги на фоне небесной синевы, вы полюбите их и не сможете более расстаться с ними.

А старый лорд добавил:

– Простите, сир, моя глупая дочь, верно, обезумела от счастья. Если же она и впрямь любит меня так сильно, как говорит, то ни за что не станет противиться воле своего отца и пойдёт за вас без отговорок.

После этого он велел ей немедленно готовиться к свадьбе. А король вскоре уехал, на прощание сказав, что к середине осени будет ждать прибытия своей обожаемой невесты.

Наутро же стало известно, что какой-то лиходей срубил оба куста шиповника, которые росли во дворе у внутренних ворот: один с цветами белыми, как снег, второй – с красными, как кровь. Прекрасный гобелен, шитый золотом и серебром, тоже нашли изрезанным в клочья. Старшая сестра, рыдая, обвинила в этом злодействе младшую. Она сказала, что своими глазами видела, как та, таясь в тенях, прокралась в покои, а затем обернулась чёрной кошкой с горящими глазами и рвала гобелен острыми когтями до тех пор, пока не пропели первые петухи.

Ещё она сказала, что кошка лишь вымещала свою жгучую злобу, ибо не смогла добраться до соперницы, и в подтверждение своих слов показала глубокие царапины, избороздившие её белую грудь и плечи. В довершение всего она уличила сестру в запретной магии, сказав, что та сварила приворотное зелье и опоила им короля. И хотя младшая всё отрицала, люди пошли к ней в покои и нашли там стеклянный сосуд с остатками зелья и вдобавок – чёрную кошачью шкурку. Вина казалась доказанной, и девушку заковали в цепи, чтобы предать справедливому суду. Больше не могло быть и речи, что она станет королевой…

Говорят, Орден Искупления, денно и нощно хранящий простых людей от дикой магии и всех тех, кто занимается запретным колдовством, признал младшую дочь лорда ведьмой и приговорил к сожжению на костре.

Говорят, старшую дочь лорда нашли мёртвой рядом с решёткой, за которой томилась её сестра. А дочь лесных фейри даже не думала отрицать вину, и только смеялась.

Говорят, лорд-отец, написав обо всём случившемся Его Величеству, умер в тот же день, не пережив позора.

Говорят, пламя на эшафоте трижды разгоралось, и трижды его тушил проливной дождь. А на четвёртый раз проклятая ведьма превратилась в дикую чёрную кошку и уже собиралась было сбежать, но тут с чистого неба камнем упал красногрудый сокол, схватил её могучими когтями и унёс. А куда – то людям неведомо.

Закончив свой рассказ, Келликейт вздохнула и отвернулась. Воцарилось гнетущее молчание, которое Орсон нарушил первым:

– Я с-слышал эту историю, – сказал он. – Это ведь неудачное с-сватовство Артура Девятого к дочерям лорда Ф-флойда в замке, что зовётся Ключ Рассвета?

Келликейт, не глядя на него, кивнула.

– Но лорд Ф-флойд жив-здоров же? А т-тут говорится, что умер. – Орсон переступил с ноги на ногу, под его тяжёлым сапогом хрустнула ветка.

– Сказки порой привирают. Для красного словца. – Девушка поёжилась от холодного порыва ветра, налетевшего с реки, и накинула на голову капюшон.

Деревья, росшие на берегу, зашумели ветвями. Воде плеснула хвостом крупная рыба, и снова всё стихло.

– А как звали с-старшую с-сестру? – полушёпотом спросил Орсон.

– Келлиджил Флойд. – Девушка практически выплюнула это имя, как если бы оно отдавало полынной горечью.– Или Леди Белого Шиповника – как тебе больше нравится.

Она яростно комкала в руках концы своего длинного пояса, и даже Элмерику было видно, как сильно дрожат её пальцы.

– Это очень грустная с-сказка. – Гигант шумно втянул носом воздух. – Но в жизни обычно всё ещё хуже, и я хочу знать, что с-случилось на с-самом деле. Вы п-правда дружили?