Спаситель и сын. Сезон 1 - Мари-Од Мюрай Страница 35

— А теперь я еще и преступница.

Она помолчала.

— Полюбила Александру.

Шарлотта вызывающе взглянула на Сент-Ива.

— Каминг-аут в моем семействе я устроила в прошлом году. В воскресенье за десертом сказала родителям, что лесбиянка. Родители перестали мне помогать. Брат объявил: «Чтобы ноги твоей больше не было у меня в доме! У меня растет дочь!» А теперь…

Она грустно усмехнулась.

— Я сижу у психолога. И тоже не понимаю, зачем и почему.

— Чтобы высказать все, что вы мне только что сказали. Погодите! Стук в дверь. Извините, пойду открою.

Да, пришла Александра с малышкой Элоди на руках, очень уставшая в конце дня, как обычно.

— Простите за опоздание, — извинилась молодая женщина. — Сегодня свалилась куча проблем. Марион и Люсиль не придут. Так что даже не знаю, состоится ли сегодня наша консультация.

— Конечно, состоится, — ответил Сент-Ив, — мы уже начали работать с Шарлоттой.

— Шарлотта! — обрадовалась малышка и перешла с рук матери на руки ее подруги.

— Вижу, что вы втроем прекрасно ладите, — сказал Сент-Ив, искавший что-то положительное, за что можно было бы уцепиться.

Шарлотта, Александра и Элоди улыбнулись ему в ответ и уселись втроем на кушетку. Малышка устроилась между двумя подругами.

— У меня две мамы, — гордо заявила Элоди.

— Так назывался альбом, который я брала в медиатеке, — поспешила объяснить Шарлотта.

— А сколько у тебя пап? — спросил Спаситель.

— Один!

— А сколько сестер?

— Три!

— Три? — удивился Сент-Ив.

— Она считает и себя тоже, — вмешалась Шарлотта. — Это характерная ошибка для пятилетних.

— В медиатеке есть книги по детской психологии? — поддел ее Спаситель.

— Есть. А вот о занудах я ничего не нашла.

— Шарлотта! — вполголоса укорила ее подруга.

— Ругаться плохо, — твердо высказала свое мнение Элоди.

— Пойди-ка посмотри на хомячка, — предложила ей мать. — Только руками не трогай.

— Жаль, что у взрослых куда больше предрассудков, чем у детей, — сказал Спаситель, глядя вслед Элоди.

— Но, увы, к четырнадцати годам дети портятся, — заметила Шарлотта.

— Не говори так, — запротестовала Александра. — Марион и Люсиль обижаются на меня, мстят за то, что я ушла из дома, я их понимаю.

— А когда они называют меня извращенкой, тоже понимаешь?

— Ой, доктор, идите сюда! — позвала Элоди, склонившись над клеткой. — Тут шевелятся червячки-хомячки!

— Гюставия родила! — встрепенулся Спаситель.

Лазарь в коридоре едва не подпрыгнул и зажал обеими руками рот, чтобы не закричать: «Покажи! Покажи!»

— Один, два, три, четыре, пять! — пересчитал Спаситель. — Мои поздравления, мадам Гюставия.

— Совсем голенькие, — умилилась Элоди.

— Шерстка вырастет через несколько дней, — сказала Шарлотта, тоже заглянув в клетку. — Сейчас у них и глаза еще не открылись, они ничего не видят, ничего не слышат.

Шарлотта подняла голову и встретила веселый взгляд Спасителя.

— Нет, я не брала в медиатеке книги про хомячков, — сказала она, тоже развеселившись. — У меня самой была хомячиха, когда я была маленькой. Ее звали Кокетка. Что вы собираетесь с ними делать?

— Раздать в хорошие руки, — ответил Спаситель, ожидая, что вот-вот случится что-то хорошее.

— Ой, а можно одного мне? — умоляюще протянула Элоди, склонив голову набок и глядя влажными глазами Бемби.

Женщины переглянулись, советуясь, и Шарлотта приняла решение.

— Вы оставите для нас одного? — спросила она. — Мальчика. Они не такие агрессивные.

— Ну, раз вы так считаете! — ответил Спаситель и засмеялся.

Женщины снова уселись на кушетку. Элоди принялась рисовать хомячка своей мечты, а разобиженный Лазарь отправился на кухню. Зря папа раздает его хомячков неизвестно каким девчонкам. К тому же у этой целых две мамы, а у него вообще нет.

На следующее утро Лазарь предупредил Поля об опасности. Если его мама не поторопится и не выберет себе хомячка, останутся самые негодящие.

— Пусть выбирает мальчика. Они не такие агрессивные.

* * *

На 6 февраля учительница Лазаря, мадам Дюмейе, вызвала его отца. И зачем, спрашивается, вызвала? На часах двадцать минут пятого, и мадам Дюмейе страшно разволновалась. Через десять минут месье Сент-Ив появится в учительской, и что она ему скажет? Что Лазарь чудесный ученик, но знает много вещей не по возрасту?..

— Я… Меня кое-что беспокоит в отношении Лазаря, — начала учительница, увидев перед собой месье Сент-Ива.

— Так, так, так.

Очень уж высокий этот папа! И плечи такие широкие! И так уверен в себе! А смотрит до того внимательно, что не захочешь, а заволнуешься.

— В начале года ваш мальчик во время перемен был постоянно один.

— Так, так, так.

— На уроках он часто витает в облаках.

Мадам Дюмейе чувствовала себя все глупее и глупее, и голос у нее задрожал.

— Как я понимаю, вы вызвали меня из-за истории с той девочкой, — сразу перешел к делу Спаситель. — Осеанна — так, кажется, ее зовут?

— Да, но я… Думаю, я была не права. Я видела, что Лазарь повел себя грубо по отношению к Осеанне, но потом… Потом я подумала, что причина скорее в Осеанне… Тема деликатная, она…

Сент-Ив очень спешил и поэтому договорил вместо учительницы:

— Возможно, сказала что-то расистское.

— Нет. Хотя… Осеанна сказала в классе, что не верит, что мама у Лазаря белая… потому что… у белой мамы не может быть в животе черного ребенка.

Пол ушел у Спасителя из-под ног. Девочка не могла знать, что произошло сразу после рождения Лазаря. Ее слова — чистая случайность. Спаситель закашлялся, давая себе время справиться с волнением.

— И что Лазарь?

— Он… он был… недоволен…

Мадам Дюмейе не находила нужных слов. Она терялась в присутствии психолога.

— Простите, что потревожила вас из-за пустяка, — смущенно выговорила она.

— Что вы, что вы! Вы правильно сделали. Я вам очень благодарен. И обязательно поговорю с Лазарем.

Мадам Дюмейе перевела дыхание, ей стало легче.

— У вас усталый вид, — посочувствовал Сент-Ив. — Дети в это время года всегда беспокойные.

И тут… Можно было подумать, что психолог произнес: «Сезам, откройся!» Слова полились потоком, и мадам Дюмейе выложила все, что копилось в ней неделями, а может быть, месяцами. Она поделилась всеми трудностями своей работы, рассказала, что приучение к самостоятельности привело к полному хаосу на уроках, а работа группами кончилась тем, что две трети учеников вообще перестали что-либо делать, между тем как общество требует от нее и обучения детей, и развития, и воспитания их! Она очень хочет соответствовать требованиям сегодняшнего дня, но голова у нее порой идет кругом. Учительница говорила, а психолог слышал, как тикают часы. У него было ровно три минуты, чтобы вдохнуть новые силы в замученную пожилую женщину.