Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери Страница 27

Однако дела пошли лучше, чем опасалась Марилла. Энн пришла домой в тот вечер в приподнятом настроении.

– Я думаю, мне понравится учиться здесь в школе, – объявила она. – Хотя учитель мне не очень по душе. Он все время подкручивает усы и строит глазки Присси Эндрюс. Присси уже взрослая, вы знаете. Ей шестнадцать, и она будет сдавать вступительные экзамены в Королевскую Академию в Шарлоттауне на следующий год. Тилли Бултер говорит, что учитель влюбился до смерти в нее. У неё красивый цвет лица и вьющиеся каштановые волосы, и она делает такую элегантную причёску. Она сидит на задней парте и он сидит там тоже большую часть времени – чтобы объяснять ей уроки, как он говорит. Но Руби Гиллис говорит, что она видела, как он что-то писал на ее грифельной дощечке и когда Присси прочитала – она покраснела, как свекла и захихикала. Руби Гиллис говорит, что она не верит, что это имело отношение к урокам.

– Энн Ширли, я не хочу слышать такие разговоры о твоём учителе, – резко сказала Марилла. – Ты не ходишь в школу, чтобы критиковать учителя. Я думаю, он может научить тебя чему-то, и твоё дело – учиться. И я хочу, чтобы ты поняла сразу, что ты не должна, приходя домой, рассказывать всякие сказки о нем. Этого я не поощряю. Я надеюсь, что ты была хорошей девочкой.

– Так и было, – сказала Энн с удовлетворением. – Это было не так сложно, как кажется. Я сижу с Дианой. Наша парта рядом с окном, и мы можем смотреть из него на озеро Мерцающих Вод. В школе много милых девочек, и мы весело поиграли в обеденный перерыв. Это так приятно, когда есть много девочек, с которыми можно играть. Но я, конечно, больше всех люблю Диану и так будет всегда. Я обожаю Диану. Я ужасно отстала от остальных девочек. Они все учатся по учебнику для пятого класса, а я прохожу только четвертый класс. Я чувствую, что это очень унизительно. Но ни у одной из девочек нет такой фантазии, как у меня, это я уже поняла. Мы учили чтение, географию, истории Канады и письмо. Сегодня мистер Филлипс сказал, что моё правописание было позорным, и он поднял мою грифельную дощечку, чтобы все могли видеть отмеченные им ошибки. Я себя чувствовала очень подавленной, Марилла, всё-таки он мог бы быть повежливее с новой ученицей. Руби Гиллис угостила меня яблоком, а Софья Слоун дала мне на время прекрасную розовую открытку с надписью: «Могу ли я навестить вас?» Я отдам ей эту открытку завтра. А Тилли Бултер позволила мне носить своё кольцо из бусинок весь день. Могу я взять несколько жемчужных бусинок со старой подушечки в моей комнате, чтобы сделать себе кольцо? И о, Марилла, Джейн Эндрюс сказала мне, что Минни Макферсон сказала ей, что она слышала, как Присси Эндрюс сказала Саре Гиллис, что у меня очень красивый нос. Марилла, это первый комплимент, который я услышала в своей жизни, и вы не можете себе представить, что я чувствую. Марилла, а у меня действительно красивый нос? Я знаю, вы скажете мне правду.

– Нос достаточно хорош, – сказала Марилла коротко. Про себя она думала, что нос Энн был действительно красивым; но она не имела никакого намерения рассказывать ей об этом.

Это было три недели назад, и все шло гладко до сих пор. И теперь, этим ясным сентябрьским утром, Энн и Диана, две самых счастливых девочки в Эйвонли, беспечно шли по Берёзовому Пути.

– Я думаю, Гилберт Блайт будет сегодня в школе, – сказала Диана. – Он ездил к своим кузенам в Нью-Брансуик на все лето, и приехал домой только в субботу вечером. Он невероятно красивый, Энн. И ужасно дразнит девочек. Он просто портит нам жизнь.

По голосу Дианы было понятно, что ей это скорее нравилось, что этот мальчик портит ей жизнь.

– Гилберт Блайт? – спросила Энн. – Разве это не его имя написано на стене у крыльца рядом с именем Джулии Белл и большой надписью: «Обратить внимание на них?»

– Да, – сказала Диана, встряхивая головой, – но я уверена, что он не очень любит Джулию Белл. Я слышала, как он сказал, что он изучал таблицу умножения по её веснушкам.

– О, не говори мне о веснушках, – умоляюще сказала Энн. – Это невежливо, когда у меня их так много. И я думаю, что писать эти «Обратите внимание» о мальчиках и девочках – очень глупо. Хотела бы я посмотреть на того, кто осмелится написать мое имя рядом с именем мальчика. Нет, конечно, – поспешила она добавить, – никто не осмелится.

Энн вздохнула. Она не хотела, чтобы ее имя было написано таким образом. Но было немного унизительно знать, что ей это даже не грозит.

– Ерунда, – сказала Диана, чьи черные глаза и глянцевые локоны вызывали такой хаос в сердцах школьников Эйвонли, что ее имя было написано на стенке у крыльце полтора десятка раз. – Это лишь шутка. И не будь такой уверенной, что твоё имя никогда не будет написано там. Чарли Слоан влюбился в тебя до смерти, он сказал своей маме – заметь, своей маме, – что ты самая умная девочка в школе. Это лучше, чем быть красивой.

– Нет, это не так, – сказала Энн, как истинная женщина. – Я бы, скорее, хотела быть красивой, чем умной. И я ненавижу Чарли Слоана, не могу влюбиться в мальчика с выпученными глазами. Если кто-то напишет мое имя рядом с его – я не перенесу этого, Диана Барри. Но это приятно – быть первой в своём классе.

– Теперь Гилберт будет учиться в твоём классе, – сказала Диана, – и он привык к тому, что он первый. Он только проходит учебник для четвёртого класса, хотя ему почти четырнадцать лет. Четыре года назад его отец заболел и должен был уехать в Альберту для лечения и Гилберт поехал с ним. Они жили там три года и Гил не ходил в школу почти всё это время. Теперь тебе будет не так легко быть первой, Энн.

– Я рада, что это так, – сказала Энн быстро. – Я не могла бы гордиться собой, сохраняя первенство среди маленьких мальчиков и девочек, которым только по девять или десять лет. Я вчера хотела ответить, как нужно правильно писать слово «бурление». Джози Пай отвечала первая, но она подглядывала в книге, пока мистер Филлипс не смотрел на нее. Он смотрел на Присси Эндрюс. А я просто послала ей взгляд, полный холодного презрения, и она покраснела, как свекла и всё равно написала это слово неправильно.

– Эти девочки Пай известные лгуньи, – сказала Диана с негодованием, когда они перелазили через забор на главной дороге. – Герти Пай вчера пошла и положила свою бутылку молока на мое место в ручье, представляешь? Я не разговариваю с ней теперь.

Когда мистер Филлипс был в задней части классной комнаты, слушая ответ по латыни Присси Эндрюс, Диана прошептала Энн:

– Гилберт Блайт сидит через проход от тебя, Энн. Только посмотри на него и попробуй не согласиться, что он красивый.

Энн посмотрела на него. Как раз была хорошая возможность для этого, потому что Гилберт Блайт был поглощен тем, что украдкой прикалывал булавкой длинную желтую косу Руби Гиллис, которая сидела перед ним, к спинке ее стула. Это был высокий мальчик, с вьющимися каштановыми волосами, карими лукавыми глазами и дразнящей улыбкой на губах. В этот момент Руби Гиллис встала, чтобы показать ответ учителю; и тут же упала обратно на свое место с коротким воплем, полагая, что ее волосы были вырваны с корнем. Все смотрели на нее, и мистер Филлипс посмотрел так строго, что Руби начала плакать. Гилберт быстро вытащил булавку и делал вид, что изучает учебник по истории с самым серьёзным выражением лица; но когда шум утих, он посмотрел на Энн и подмигнул ей с невыразимым лукавством.