Козья морда - Дмитрий Щеглов Страница 15

Столько радости было в глазах струхнувшего Гориллы, что Хват не выдержал и ехидно спросил:

– Согласен, одну ошибку ты нашел, мне, что прикажешь теперь вместо Пушкина тебе памятник на площади в Москве ставить? Читай дальше.

Горилла снова уткнулся в записку: – «Мачить исчо рана», – вслух перечитал он ее содержание, желая потянуть быстротечное время, – слово «исчо» написано правильно, без ошибок. Идем дальше. Разбираем слово «рана». Слово «рана» тоже написано правильно. Проверяем; если хорошо замочить, то обязательно останется «рана». Значит в записке, Хват, всего одна ошибка в слове «мачить». И то я сомневаюсь! Что грузин такой грамотный?

– Ты где изучал русский язык, кто тебе его в школе преподавал?

– Азебаржанец один.

– Что, другого не было?

– Не, он один был.

– Так. А чем ты сейчас занимаешься?

– У меня ресторан.

– И сколько посадочных мест?

– Посадочных ни одного, а сидячих – двенадцать.

– И ты вывеску сам писал на ресторане? – улыбнулся Хват.

– Сам.

– Напиши.

Горилла взял ручку и громко выговаривая слова, написал крупными буквами: – «РИСТАРАН У ГАРИЛЫ».

– А почему снял ее с ресторана?

– Да все идут, и смеются. Говорят, деньги сэкономил, надо было художнику отдать, а у меня что, руки не оттуда растут?

– Знаешь, почему смеялись? Ты себя написал с одной ногой. Проверяем, вот встань ровно, не сутулься, сколько у тебя ног?

– Две.

– Правильно – две. А ты, сколько на вывеске в слове «ГАРИЛА» букв «Л» написал? …Одно. Перепишешь вывеску и смеяться перестанут.

Горилла с надеждой, как студент на экзамене, заглядывал в профессорские глаза Хвата, как он там справился с трудной задачей? Незамедлительно последовал удручающий ответ:

– Записку писал ты. Для меня теперь в этом нет, абсолютно никаких сомнений. Остался открытым второй вопрос, от которого напрямую зависит твоя поганая жизнь. Господи как от тебя воняет, я думал ты храбрее, а ты уже обделался, – Хват брезгливо зажал нос, – или ты скажешь, с кем решил меня убить, или я сейчас стреляю, – и он взвел курок.

Горилла понял, что дела его плохи, Хват шутить не будет.

– Раз… Два…

Но не досчитал, еще Хват до цифры три, как Горилла истошно заорал: – Фи… ти…ль.

– И частушки про меня он сочинил? – удовлетворенный ответом, задавал дальше вопросы Хват.

– Он, он, и палатина у него.

– Тогда лижи мне ботинки, – Хват взглядом показывал на свои ноги.

Буквально на мгновение Хват ослабил внимание, как Горилла в смертельном прыжке достал его. Хват полетел в одну сторону, пистолет в другую. На этот раз Горилла не стал делать ошибок, и мертвой хваткой, как удав обвил соперника. У того затрещали кости. Горилла сел на него сверху и скрутил ему руки назад. Выдернув из брюк Хвата ремень, он стал вязать руки. Роли поменялись. Теперь на кону оказалась жизнь Хвата. Хват оказался жидким на расправу. Он заверещал как порося:

– Черт с тобой, пусть тебе остаются пятнадцать тысяч, только отпусти.

– А палатина?

– Не нужна она мне, продавай, кому хочешь.

– Я не понял, что за дела в натуре? – обрел наконец свой, настоящий голос Горилла, – ты за базар отвечать собираешься? Мне тебя шлепнуть или на бабки поставить?

– На бабки, на бабки, – запричитал Хват, – отдам я тебе двести тысяч, только развяжи ты ради бога.

– Что я, лох ушастый, проблемы себе создавать? Будешь отвечать?

– Буду… Буду. – на все был согласен Хват.

– Говори, где палатина?

– Ты же с Фитилем ее перепрятал, – старался доказать недоказуемое Хват.

Горилла потянул за ремень. У Хвата затрещали кости, глаза налились кровью, но он все равно стоял на своем.

– Где я тебе ее возьму, если ты ее забрал.

Хват хотел убедить Гориллу в том, что тот не делал. Для его возраста, наивное заблуждение. Горилла, не долго думая, подтащил его к полуоткрытому лазу.

– Ты че мне фуфло толкаешь, для чего у тебя здеся домкрат?

Все расскажу, все, – скулил потерявший гонор Хват. – Этот домкрат, я давно сюда поставил, мало ли думаю, в жизни пригодится. Вдруг не смогу крышку люка открыть. Я когда тебе ключи от этого сарая давал, так и знал, что ты задвинешь на крышку люка, верстак. Не вру, Гориллушка, рассказываю, все как на духу. Хотел я тебя обмануть. Дать пятнадцать тысяч, забрать платину и сбежать с нею на время за границу. У меня в Прибалтике друзья. Весь цветной металл из России через них проходит, знаешь, какие деньги делают? Тебе и не снилось! Я видел тебя, как только ты забрался на колокольню, я нырнул сюда, выдавил люк, а здесь пусто. А на верстаке записка. Я и подумал, что ты с Фитилем, решил меня замочить, дождаться пока я принесу к тем пятнадцати тысячам еще сто восемьдесят пять, а пока перепрятал платину. Меня злость и заела. Мне не жалко пятнадцати тысяч, пользуйся ими на здоровье, но зачем меня обвинять в том, что я не совершал. Подумай сам, – напирал на логику Хват, – если бы я украл у тебя платину, я бы сразу сел в автомобиль и уехал, а ты бы минимум пять часов сидел меня ждал, пока бы разобрался, что я тебя кинул. А я вот он, – Хват поелозил носом по полу, – пришел с тобой разбираться, думал, что ты меня обманул, перепрятал платину, пятнадцать тысяч тебе показалось мало. А может быть твой сообщник, у тебя украл? Если не ты писал записку, то кто тогда здесь ее оставил, а?

Многословие Хвата никак не позволяло Горилле сосредоточиться. Обрывки мыслей, как молнии уходили неизвестно куда.

– Не части, дай подумать?

Окрыленный появившейся надеждой Хват, заерзал на полу. Горилле это не понравилось, он пододвинул козью голову Хвату под нос:

– На, лорд, нюхай пока свой подарок.

Горилла подобрал с пола валявшуюся записку и вновь стал ее перечитывать: – Мачить исчо рана.

– Скажи Хват, если ты такой грамотный, как в слове из трех букв может быть четыре ошибки, ну…у…? – и пнул его ногой.

– В русском языке есть наречие – еще, а слово «Исчо» произносила немка, Екатерина вторая.

И даже лежа не мог удержаться Хват, чтобы не кольнуть Гориллу: – Ты бы ей подошел со своим «Исчо», – и тут же, как заяц, который путает следы, перевел разговор в нужном направлении.

Тебе не кажется, что был здесь еще кто-то третий, с немецким акцентом? Мне записку подсунул, а тебе козью морду.

– Фитиль? – взревел Горилла.

Оставаться дальше в подземелье и подглядывать сквозь прорезь за разборкой двух бандитов не имело больше смысла. И так было понятно, что Хват до конца обработает Гориллу, и я не очень удивлюсь, если увижу, как он верхом на нем выезжает из монастырской пристройки. Прихватив сумку Хромого с единственной уместившейся в нее книгой, мы побежали к выходу. Когда мы выглянули из подземного хода, то увидели Фитиля, который уносил нашу икону.