13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс Страница 12

Карабкаться вверх по неровной, скользкой шкуре животного было занятием не из легких, но выбирать не приходилось. Отчаянно цепляясь за наросты и бородавки, я поднимался все выше и выше, мимо гигантского глаза, миновал бровь, представлявшую собой целую гору ороговевшей кожи, и наконец очутился в глубоких складках на лбу. Оттуда взбираться стало гораздо проще, поверхность сделалась более пологой, и вскоре я достиг огромного плато на спине чудовища.

Ту вонь, что преследовала меня на протяжении всего восхождения, невозможно описать более или менее приличными словами. А здесь, наверху, возвышались целые коралловые рифы, произрастали леса тростника и обширные колонии всевозможных улиток. В мелких лужицах бились рыбешки, беспокойно сновали туда-сюда в поисках воды крабы и рачки.

Лес из гарпунов. С трудом переставляя ноги в вязкой жиже, я заметил удивительное зрелище — настоящий лес из гарпунов, застрявших в толстой шкуре монстра. Их были сотни — старые, поржавевшие, с гнилыми деревянными рукоятками, и новые, сверкающие на солнце отполированной сталью. Размеров они были тоже самых различных: от обычных, которые без труда мог бы метнуть, к примеру, я, до больших, пятиметровых, брошенных великанами, и совсем крошечных, с зубочистку, выпущенных, по всей видимости, карликовыми пиратами. На веревке, прикрепленной к одному из гарпунов, болтался скелет незадачливого китобоя.

Кит тем временем пришел в состояние полного покоя, как корабль, вставший на якорь на мелководье. Воспользовавшись неожиданной передышкой, я решил присесть и как следует обдумать ситуацию, в которую попал. Мой плот развалился и стал пищей тираннокита, рано или поздно чудовище снова нырнет и утянет меня за собой под воду или же бросит на произвол судьбы в открытом море, беспомощного, обреченного на гибель. Поэтому я решил, не теряя времени даром, смастерить себе новый плот из древков гарпунов. Многие из них были вполне подходящих размеров. Мало того, на большинстве все еще болтались длинные веревки, которыми можно было отлично скрепить деревяшки. Первым я выдернул из шкуры кита отличный новехонький гарпун метра три длиной.

Пока я тянул, изо всех сил упираясь ногами, тело животного чуть встрепенулось — не слишком опасно, просто по коже его пробежала мелкая дрожь, сопровождаемая долгим, протяжным вздохом облегчения, раскаты которого слышны были, наверное, даже за горизонтом. Когда я вытащил следующий гарпун, произошло то же самое, только вздох был еще длиннее и протяжнее, возможно, потому, что и гарпун был побольше и потяжелее.

Киту явно нравилось то, что я делал. Ясно было одно: пока я вытаскиваю гарпуны, мне не угрожает никакая опасность. Я принялся тянуть их один за другим, действуя крайне осторожно и бережно, чтобы нечаянно не причинить гиганту боль слишком резким движением или не поцарапать его шкуру отточенным наконечником. За короткое время я вполне освоился с этим занятием. Сначала надо было раскачать древко, чтобы освободить наконечник, засевший в подкожном жире, потом тянуть, медленно и осторожно, продолжая раскачивать рукоять.

Чем легче и увереннее я удалял очередной гарпун из тела кита, тем довольнее звучал его вздох. Океан огласился звуками беспредельной радости, было слышно, с каким облегчением избавлялся монстр от давно надоевших заноз. Я даже не заметил, что животное пришло в движение, настолько был поглощен своей работой. Только ощутив дуновение легкого встречного ветерка, я догадался, что кит медленно, спокойно работая хвостом, плывет по поверхности океана. Нырять под воду он не собирался.

Вытаскивать гарпуны было очень непросто, некоторые сидели так глубоко и так упорно цеплялись заточенными крюками, что мне приходилось подолгу возиться с ними, чуть не выбиваясь из сил. Особенно самые длинные, запущенные уверенной, твердой рукой, сидели прочно и ни за что не хотели поддаваться. Но я не отступал, я упорно тянул, обливаясь по́том. Это было даже приятно — после долгих дней полного бездействия немного подвигаться.

Думаю, кроме меня, никто никогда не слышал, как вздыхает тираннокит Рекс. Этот звук невозможно ни с чем сравнить. Годы, возможно даже столетия, тяжких мучений выходили из его тела вместе со стонами глубокой признательности. Представьте себе десять тысяч морских сирен, собравшихся вместе в глубокой пещере и одновременно ахнувших от восторга, прибавьте к ним еще жужжание миллиона довольных, напитавшихся медом шмелей и получите звук, лишь отдаленно похожий на тот полный радости и восторга вздох облегчения тираннокита.

Почти полдня я провел, вытаскивая гарпуны. Сотни их были удалены из тела кита. Остался последний, который я с подобающей моменту торжественностью извлек из толстой кожи животного. Последний стон облегчения прокатился над океаном. Отныне тираннокит Рекс был свободен от гарпунов.

И уже в следующий момент мне стало ясно, какую глупость я совершил. Вместе с последним гарпуном я избавил кита и от необходимости терпеть мое присутствие у себя на спине. Он приготовился нырять, что было ясно по тому, как глубоко он вдохнул. Увлекшись работой, я совсем забыл о строительстве плота и все вытащенные гарпуны легкомысленно выбрасывал в море.

Да, так и есть, кит стал погружаться, но делал он это настолько медленно и осторожно, что непосредственно само погружение не могло причинить мне никакого вреда. Он плавно опускался все глубже и глубже, как огромный корабль, давший незначительную течь. Я легко и безболезненно соскользнул в зеркально-спокойную воду, в то время как животное тихо и беззвучно скрылось в глубине. Больше я его не видел. На поверхность вырвалось только несколько больших пузырей — прощальный вздох тираннокита.

Вдоволь наплескавшись в теплой воде, я попытался сориентироваться. Тут и там покачивались на волнах поплавки от гарпунов. Возможно, удастся еще собрать их и смастерить себе нечто похожее на спасательный круг. Подплывая к одному, я вдруг заметил чайку. Первую чайку за долгое-долгое время! Она держала курс на запад, в сторону заходящего солнца.

Целая туча галдящих чаек кружила над одной точкой у самого горизонта, в том месте, где вечернее солнце задумчиво растворялось в спокойной и гладкой воде. Корабль? Или, может быть, тираннокит снова поднялся там из воды? Я поплыл по направлению к этой загадочной точке. И чем больше я к ней приближался, тем отчетливее проступали внизу, под стаями птиц, очертания пальм. Вскоре я уже мог различить береговую линию, великолепный белый песчаный пляж на фоне пышной растительности.

Земля. Случайно или намеренно, тираннокит высадил меня неподалеку от острова. До меня долетали соблазнительные, аппетитные запахи. Это были незнакомые мне, но невероятно приятные ароматы ванили, тертого муската, толченого чеснока и жареного мяса. Остров пах удивительно хорошо, и я решил на правах первооткрывателя присвоить его себе.